Майя Кучерская - Ты была совсем другой - одиннадцать городских историй

Пройдя небольшую сумрачную прихожую, они оказались в светлой зале с высоким старинным камином за чугунной решеткой и мозаичным панно рядом на стене. Панно было исполнено с большим искусством и показалось Валере необычным, никогда он такого не встречал.

Из бушующего океана выглядывали весьма неприятные на вид чудовища, бегемот густо-болотного цвета с огромными серыми зубами, громадный черный змей, изумрудный желтоглазый крокодил… Вдалеке, прямо по воде, к ним приближался рыцарь на белом коне с длинным черным копьем.

– Какая странная картина!

– Да уж, синьор. Дядюшка мой – большой любитель морских обитателей, заказал себе такое панно. Отец не позволил ему стать моряком, а он с юных лет бредил морем… Вот и сейчас он – как вы думаете где? В кругосветном плавании, в Карибском море. Даже в доме он вечно держал в аквариумах разных тритонов, красноглазых лягушек, особенно любил огненных саламандр, я в детстве всегда подолгу их разглядывал. Дядюшка говорил, они успокаивают ему нервы.

– Но чем же он занимался?

– Как и все здесь, выращивал оливки, гнал из них превосходное, надо сказать, масло, были у него и виноградники. Но все это он делал словно против воли, ради родителей, и как только его отец умер, сейчас же уехал, поселился с семьей в Сиене, начал торговать электроникой, здесь давно уже бывает только наездами, однако и теперь – в 78 лет! – на месте ему не сидится.

Фабио усмехнулся и повел Валеру дальше, от залы тянулись коридоры к трем спальням, четвертая комната располагалась на втором этаже, как выяснилось, довольно узком и низком, когда-то, видимо, служившем всего лишь чердаком.

В комнате на втором этаже стояла накрытая лоскутным покрывалом старинная кровать с железной спинкой в круглых набалдашниках, узенький письменный стол и шкаф, уходящий под самую крышу. В крышу было врезано дополнительное круглое окно, сквозь которое струился свет, делавший комнатку необычайно светлой. «Кабинет», – немедленно решил про себя Валера, приблизился к столику и обнаружил в нем выдвижной ящичек – пустой, с одинокой потемневшей скрепкой на дне, но Фабио повлек его дальше, вниз. Он словно бы торопился.

У каждой спальни был выход и в дом, и на улицу, на террасу, где стояли соломенные кресла. Во флигеле, соединенном с домом, располагалась кухня с плитой. Они вышли во двор. С внутренней стороны дома обнаружился небольшой прямоугольный бассейн, наполненный бирюзовой водой, окруженный лежаками, на которых, казалось, только что кто-то загорал. На одном так и лежало полотенце, под низким столиком, разделявшим лежаки, Валера разглядел женские шлепанцы.

– Иногда мы пускаем сюда остановиться наших друзей, совсем недавно приезжали родные моей жены, – объяснил Фабио. – Я еще не успел как следует прибраться.

– Тем лучше. Дом живой, – кивнул Валера.

Думать было нечего, и Валера сказал Фабио, что желал бы приобрести виллу немедленно. Ему вообще не хотелось больше ее покидать. Возвращаться в поджидавшую его далеко внизу гостиницу казалось и утомительно, и бессмысленно. К тому же темнело, ехать обратно в сумерках по горным тропам не хотелось.

– Могу ли я переночевать здесь? – обратился он к Фабио.

– Здесь? Но здесь ничего не готово, белье не застелено, холодильник пуст. Да и уютно ли вам будет ночевать одному, в этом доме? – чуть дрогнувшим голосом проговорил Фабио.

Валера вспомнил странные слова Роберто, но только усмехнулся.

– Да, я слышал, здесь водятся привидения!

Валера хохотнул. Но Фабио был серьезен.

– Я бы рекомендовал вам переночевать в гостинице… – сдержанно ответил он. – Дом простыл, ночью в горах холодно. Впрочем, – Фабио точно вспомнил что-то, – совсем забыл! Пьетро, хозяин гостиницы и мой сосед, как раз перед тем, как вы позвонили, рассказал, что его оккупировали сегодня туристы. Видели машины на площади? Это они. А в нашей гостиничке всего-то четыре комнаты. Впрочем, возможно, вам удастся с ними договориться… Это ведь русские, вся группа.

– Русские? – Валера дернул плечом.

Как и многие, общаться со своими соотечественниками за границей он не любил.

– Нет, Фабио, если можно, я останусь здесь. Поужинаю в ресторане или куплю что-нибудь в магазинах на площади.

– Хорошо, я принесу вам свежее постельное белье, синьор, фрукты из нашего сада, сыр, наше вино. Гоним его сами, не на продажу, для домашнего употребления, – проговорил Фабио и впервые за все это время по-настоящему широко улыбнулся, очевидно, вино было предметом его гордости.