Игорь Шагин - Белая полоса

Я занёс из коридора сложенные под стеной мои вещи, и дверь камеры за мной закрылась. Помещение камеры было похожим на то, в котором я содержался на «Кучмовке». Однако расположение предметов, стола и нар было несколько другое. Спальных мест было столько же — в два яруса, шесть. По левой стороне было двое двухъярусных нар, оканчивавшихся за метр от двери. С правой стороны были одни двухъярусные нары. За ними шёл маленький столик — 50 сантиметров шириной и такой же длины, — забетонированный в стену. Потом шёл умывальник. А дальше — облицованный светлой плиткой полустенок, отгораживающий жилое помещение от параши, которая также имела небольшую в ширину фанерную полудверь. Камера была на метр шире той, в которой я находился до этого. И между двух нар, под окном, на две третьих длины нар стоял закреплённый к полу железный, с дощатой, много раз крашенной столешницей стол, за которым в нише располагалась батарея, закрытая сетчатой решёткой на скрытых болтах. Выше батареи окно было закрыто такой же сетчатой решёткой. За металлопластиковым окном и основной решёткой с внешней стороны на стене здания были закреплены жалюзи из железного листа, через которые дневной свет в камеру не проходил. Камера имела бетонный, крашенный коричневой краской пол, крашенные на высоту человеческого роста в синий цвет стены, а ещё выше шла побелка. На потолке в стеклянном плафоне светила лампочка-шестидесятка, и её мощности явно не хватало для освещения камеры. Дневное освещение отключалось из коридора. А в отдушине за решёткой на ночь также включался «ночник». Как и в коридоре, хотя заканчивался второй месяц лета — видимо, из-за толщины стен, которые, как говорили, достигали метра, — в камере было прохладно. Я осмотрелся и начал распаковывать вещи. Было около одиннадцати часов утра. Часы в СИЗО разрешены не были. Поговаривали: это для того, чтобы нельзя было организовать и совершить побег. Но время можно было узнать, спросив у контролёра, который нередко отвечал: «Ты куда-то торопишься?» или «На поезд опаздываешь?» Или посмотреть на одном из каналов телевизора.

В камере никого не было, и я выбрал нижнюю нару с левой стороны. Расстелил там матрас, что было сделать крайне неудобно, поскольку за спиной стоял стол. Но сидеть за столом на наре было удобно. Одну из простыней я подвязал к обратной стороне верхней нары, состоящей из металлических полос, и сделал таким образом потолок, в том числе чтобы ветошь и пыль из матраса, если там кто-то будет спать, не сыпались в глаза. Под стеной натянул плед, который из дома — из Санкт-Петербурга — передала мне мама, и с учётом того, что номер камеры соответствовал номеру квартиры моего домашнего адреса в Санкт-Петербурге, который был записан в личном деле в СИЗО, нара стала выглядеть достаточно жилым помещением. На стол я расстелил клеёнку. Телевизор пришлось подвесить ниже решётки окна. Сумки я задвинул под нару. Кофеварку поставил на маленький, забетонированный в пол столик возле умывальника.

Помыл пол. Начистил туалет. Включил погромче телевизор. Достал из-под крышки кофеварки телефон. Пригнувшись за полустенком туалета, позвонил Оле и сказал, что я в другой камере. Оля как раз в этот момент сдавала передачу, и я сказал, что, если всё будет в порядке, наберу её позже. А через несколько часов я получил Олину передачу, в которой, помимо стандартного набора, были продукты из магазина «Домашняя кухня». Курица-гриль, блинчики, сырнички и домашняя колбаса — всё то, на что иногда приёмщицы, открывая паспорт, «закрывали глаза». И «Катька» уже не выглядела как спецпост и не казалась таким уж «северным полюсом»… И казалось, что действительно не важно, что происходило, а важно то, как ты к этому относился. А самое главное — как к тебе относились родные и близкие тебе люди, которые тебя любили и ждали на свободе.

Я не торопясь разложил продукты из передачи: некоторые под стену, под решётку батареи под окном, некоторые под стол, но так, чтобы не мешали ногам. Колбасу подвесил на сетку решётки окна — почему-то так было принято в тюрьме: цеплять колбасу именно туда. Сыпучие продукты положил в сумку. А овощи, фрукты, сдобу, сладости и чай — в коробки под ближайшую к двери нару, для быстрого и удобного доступа. Время подходило к ужину, когда на коридоре щёлкнул замок входной двери, сопровождаемый характерным гудением электромагнита. Потом раздался железный глухой лязг засова, и дверь в камеру открылась. И, как будто две тени, в камеру быстро и тихонько зашли два человека. Поставили сумки на пятачок прохода между умывальником, столом и крайними нарами у двери и вернулись за скатками на коридор. Я поспешил на помощь. Однако их вещи и матрасы уже были в камере. Дверь закрылась, и, не знакомясь и не спрашивая имён, я сказал, что очень хорошо, что они успели к ужину, — всё уже практически на столе. И добавил, что осталось только помыть руки.