Игорь Шагин - Белая полоса

— Вы точно, Дедковский, по этому эпизоду признаёте вину? — спрашивала судья.

— Точно! — отвечал Дедковский.

Славик говорил, что приговор будет, что ему дадут пять лет и скоро увезут на лагерь.

Меня ещё два раза вызывал Бардашевский. Однажды вызвал и попросил показать вены на руках. И, как будто прочитав в моих глазах «НЕ ДОЖДЁТЕСЬ!», стал оправдываться, что, хоть он и не врач, однако должен следить и проводить профилактическую работу с подследственными о вреде наркотических средств. А потом спросил, откуда у меня информация о том, что в больнице (СИЗО) украли машину (микроавтобус) с медикаментами, которые передала Оля. Получив ответ, что я не обладаю такой информацией, и немного замявшись, сказал:

— Ну, я тебе не предлагаю сотрудничать!

И спросил, есть ли в камере телефон.

Получив ответ, что, мол, как всегда, у Дедковского в кармане, сказал, что в камере он телефон заберёт, и добавил, что я буду ходить звонить к нему в кабинет. На что я ответил, что не нахожусь ни в наркотической, ни в телефонной зависимости.

В камере я рассказал Дедковскому о разговоре с Бардашевским, на что его реакция была такой:

— Звездолёт охуел!

Видимо, на всякий случай второй телефон — чёрную «Нокию», — который, видимо, был несанкционированным, Дедковский вместе с зарядкой в тот же вечер «отогнал» своим знакомым в одну из камер на этаже.

Но ни в этот, ни на следующий день оставшийся телефон — «Эриксон» — не забрали. А потом, когда Дедковский пришёл со следственки, он сказал, что телефон будет находиться в камере.

«Эриксон» был хорошим телефоном, размером как два спичечных коробка и чуть-чуть тоньше спичечного коробка. Из его корпуса выступала толстая трёхсантиметровая антенна. А крышка телефона ниже дисплея откидывалась вниз, освобождая кнопки и образуя микрофон. Связь была устойчивая. Укороченный до трёх сантиметров зарядный шнур и маленькая зарядка. А заряда аккумуляторной батареи хватало на четыре часа, и если экономно, то по нему можно было, не заряжая, разговаривать целую неделю.

Я проснулся оттого, что дежурный назвал мою фамилию:

— Шагин, без вещей!

Я посмотрел на часы — было 8-30 утра. Спросил:

— Куда?

— На следственку, — сказал дежурный, — быстрее собирайтесь.

На следственный корпус меня вели одного. С Колей из коридора мы вышли на лестницу, спустились на первый этаж, через подземный туннель и на следственный корпус. Там через первый этаж по лестнице вверх, мимо будки дежурной из оргстекла, направо по коридору через дверь, направо в смежный небольшой коридор оперативной части и прямо в кабинет к начальнику оперчасти майору Бардашевскому.

— Ну что, Игорь Игоревич? — не предложив мне присесть, поднявшись с кресла и как бы возвысившись над столом, сказал Бардашевский. — Зачем же Вы так побили (он назвал неизвестную мне фамилию) и второго, который пришёл с ним? Там всё залито кровью — один тут в больнице, а второй в больнице скорой помощи, и ещё не известно, будет ли жить!

— И меня из-за Вас вызвали из отпуска, — закончил Бардашевский.

То ли на подсознании, в котором был заключён и сконцентрирован весь мой тюремный опыт, то ли я уже об этом слышал или видел подобное в каком-то фильме, но мои руки со сжатыми кулаками непроизвольно вытянулись вперёд.

— Посмотрите, — сказал я, — я никого не бил.

Бардашевский посмотрел на мои кулаки, на которых не было ни одной царапинки, ссадинки или красного пятнышка.

— Не били? — как будто разочарованно спросил он. — Но дежурный говорит, что он Вас туда выводил. И если не будет очной ставки, мне не поверят — скажут, что я Вас прикрыл. Вы не отказываетесь от очной ставки?

И совершенно неожиданно меня посетило чувство тревоги, потому что я такое уже видел…

Бардашевский закрыл меня в боксик, а через некоторое время меня снова завели в кабинет. За столом Бардашевского сидел маленький худенький чёрненький контролёр, который выглядел как подросток, переодетый в форму милиционера. В его глазах был искренний, настоящий испуг, и когда я зашёл в кабинет, он встал. Бардашевский стоял чуть правее спиной к стеллажу (шкафу) рядом со мной.

— Вы знаете этого человека? — спросил Бардашевский у дежурного.

— Да, это Шагин, — ответил контролёр.

— Вы выводили его утром из камеры в бокс?

— Нет, — ответил дежурный.

— А кого Вы выводили? — спросил Бардашевский.

— Шагин был другой, — ответил контролёр.

— Можете идти, — сказал мне Бардашевский.