Николай Горнов - Общество мертвых пилотов

– Да вот, только что сменился в карауле, – пробормотал он.

– Гриша, не ври мне!

Беляков непроизвольно напрягся. Эти же слова, и даже с похожей интонацией часто говорила его мама. Не самая, в общем, приятная ассоциация…

Анжела внимательно посмотрела на Белякова снизу вверх, улыбнулась уже мягче и лениво потянулась за прилавком, как сытая кошка.

– Я так соску-у-училась!

Беляков оглянулся на дверь.

– Через подсобку успеешь выскочить, – деловито пояснила Анжела. – Да и с каких пор мы стали такими пугливыми, а?

Анжела обогнула прилавок, одной ладошкой прикрыла Грише рот, а вторую запустила ему в брюки. Гриша вздрогнул. Волна приятной теплоты мгновенно поднялась от живота и ударила в голову.

– Пойдем, милый, – жарко зашептала ему на ухо Анжела.

Гриша послушно побрел за ней в подсобку, протискиваясь за полку, где лежали коробки с тушенкой и мешки с мукой, накрытые картоном. От губ Анжелы пахло клубникой, и у Гриши от этого любимого с детства запаха сразу закружилась голова. Даже если бы он попытался сопротивляться, руки бы уже не послушались. Они с треском расстегивали пуговицы на халате, освобождая из тесного плена грудь Анжелы – мягкую, теплую, шелковистую на ощупь. Анжела опрокинулась на мешок с мукой, крепко обхватив Гришу двумя ногами.

– Давай, милый, давай…

После первых неловких движений Гриша приноровился, нашел нужный угол наклона и сразу же увеличил темп. Теперь в голове у него не осталось ни единой мысли, словно весь он превратился в движение. И только перед самым взрывом откуда-то из глубины сознания всплыл тревожный сигнал: «Что же ты, гад, делаешь?», но и этот сигнал был почти неразличим, как послание из далекой галактики…

– Тебе продуктов никаких не нужно? – поинтересовалась Анжела, когда уже отдышалась и одернула сбившуюся на бок юбку.

– Обойдусь…

– Милый, надо кушать, а то ты совсем исхудал. Кожа да кости…

На долгую секунду Анжела прильнула к нему всем своим податливым телом и звонко чмокнула в щеку.

– Какой ты колючий сегодня. Как ежик. Вся исцарапалась об тебя…

Беляков автоматически провел ладонью по своей щеке. В караульном помещении чисто побриться не получилось, и к вечеру опять стала пробиваться клочковатая щетина.

– У тебя водка есть? – как бы невзначай поинтересовался он.

– Водка? – Анжела ненадолго задумалась. – Кажется, перед праздником я спрятала парочку «мерзавчиков». А что, очень нужно?

– Еще как, – честно признался Гриша.

– Тогда забирай, – великодушно согласилась Анжела.

Один стограммовый «мерзавчик» Беляков приговорил сразу. Не отходя от дверей подсобки. Пустой желудок встретил обжигающую жидкость глухим бурчанием. Зато в голове сразу разошлись тучки, и выглянуло долгожданное солнышко. А еще ему хотелось упасть на койку и просто выспаться. И не думать о том, что приходил к Анжеле не за коротким удовольствием в подсобке. Он хотел сказать, что у нее есть муж, а у него – другая женщина, на которой он скоро женится. Но опять проявил малодушие. Не смог произнести простые слова. И что делать теперь? Раньше и Анжела была хотя бы осторожнее, а теперь совсем страх потеряла. По части уже поползли откровенные смешки. Над Куклей и так две недели весь полк потешался после той драки в ресторане. А когда Кукля узнает, что его жена развлекается в подсобке с тем самым Беляковым, то последствия вообще будет трудно предсказать…

В общаге Гришу покинули последние силы, и он почти рухнул на свою кровать.

Путинцев оторвал голову от подушки и отбросил потрепанный сборник уставов.

– А, это ты… Привет…

– Витя, ты не заболел? – удивился Беляков.

– Не обращай внимания. Тут Железный Феликс пять минут назад пробегал по коридору. Вдруг, думаю, заметит, что я даром время не теряю…

– Даром время терять нельзя, – согласился Гриша и выудил из кармана второй «мерзавчик». – Ты как?

– Резко отрицательно. И тебе не советую. – Путинцев принюхался. – По-моему, ты сегодня уже принял. Не дай бог, комполка увидит…

– Как знаешь, как знаешь, – пробормотал Беляков и прикончил вторую бутылочку в два глотка. – Было бы предложено…

Путинцев покопался в тумбочке и протянул Грише яблоко.

– На, закуси хотя бы.

Гриша принял яблоко с благодарностью, но съесть его так и не смог. То ли оно было не слишком сочным, то ли сам он слишком устал. В голове у Белякова уже начинали кружиться яркие огни праздничной карусели, что было верным признаком подступающей тошноты. В профилактических целях Гриша уткнулся лицом в подушку и почти мгновенно отключился. А когда проснулся, было уже утро. Он посмотрел на себя в зеркало, решил, что на политзанятия, пожалуй, не пойдет, и опять провалился в сон.