Сергей Минутин - Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза

Поэтому она была огромна по территории и всё время увеличивалась, как и весь Космос. Это чрезвычайно злило соседей, но у них были хорошие дороги и совсем не было дураков в его родном, Сергея, понимании. Это когда свора чиновников собирается и едет перенимать передовой опыт у продвинутых зарубежных соседей. Соседи, впервые сталкивающиеся с властью страны опыта, видя, какие придурки к ним понаехали, сначала теряются. У них последнему дикарю «роги обломали» за излишнюю прожорливость очень давно, а тут, ну прямо первобытнообщинный строй. После растерянности наступало чувство радости, мол, сейчас мы их обучим экономическим теориям, и они там быстро всё порушат. И учат ведь. А потом наступает разочарование. Учили, кормили, заплатили вперёд и что? Стране опыта всё трынь – трава. А ведь как всё просто. У них всё решает власть, в стране опыта всё решает народ. Они, умные соседи, пытаются лишить его этого права уже не одну сотню лет. Пытаются упорядочить процесс, чтобы всё было как у них. Собрались «вожатые», наметили путь для народа и погнали его по этому пути. Только сена подкидывай. Страна же опыта признавала только Вождя, и никаких «вожатых». «Вожатых» – на кол, Вождя – на трон и терпеть, присматриваться, куда рулит… Но всё ли так просто, если жители страны опыта растворяются в других народах бесследно? А все остальные изо всех сил пытаются сохранить свою самобытность даже в стране опыта. А потом вдруг оказывается, что хранителем этой самобытности был ранее растворившийся в этом народе, например, русский морской офицер, или донской казак, или алтайский волхв.

Сергей стал догадываться о том, что кто-то на земле утаивает правду о многонациональном составе, и что, в итоге, он может оказаться евреем, а еврей пигмеем, а пигмей французом, а все вместе они могут быть «истинными арийцами» или марсианами, или залетевшими сюда с Венеры. Мало ли в Космосе мест, где могла зародиться их жизнь? А сколько таких мест было, есть и будет на Земле.

Эти мысли чрезвычайно стали занимать Сергея в стране опыта, на своей Родине. Он же не знал, что на острове Демон-крат и Диктат-крат «режутся» в картишки, а его коллеги по экспедиции подсматривают за ними.

Мысли одолевали Сергея. Даже, принимая разные лики и обличья, исполняя свои земные обязанности, он никак не мог отделаться от них. Зачем же эта многонациональность, на которую накладывается и многорелигиозность, а под ними ещё и классовые противоречия, а где – то рядом те, кто хочет всем этим управлять, а им мешают те, кто управлять ничем не хочет, но и власть ничью признавать не хочет, опираясь только на свою собственность, которую составляет, единственно, голова.

Замечу, что вопросы эти витали в воздухе давно. Ветер носил их в виде обрывков газет, шума листвы и волн. Сергей что-то смутно помнил, но что? Его когда – то учили сосредотачиваться. Но разные дела всё время уводили от главного.

Наконец Сергей, измотанный мыслями, выгнал всех, даже Бонда и Маринку, взял ручку и сел писать. Рядом стоял хрустальный графин в виде, как и положено, графини. Хрустальна юбка богемского стекла матово переливалась солнечными бликами, исходившими от заполнявшей её жидкости. Чудная головка графини лежала рядом с маленькой хрустальной стопочкой. Сергей был в раздумье: с чего начать? Сначала выпить, затем начать писать, или наоборот. Подвал наполнился чудесным пьянящим запахом коньяку. Но вопрос был задан для Музы, она и не шла.

Сергей решил писать, а уж потом, если охватит вдохновение, опрокинуть стопочку, чокнувшись с милой головкой графини.

Итак, он писал: «…чтобы не тяготить парней и барышень из Лэнгли, надо, пожалуй, ввести в наш лексикон не просто адекватные слова, а слова им понятные абсолютно, без вторых трактовок. Если уж просвещать, так просвещать. Вернуть такие понятия, как олигарх, деньги, коррупция в их первоначальный смысл. Деньги отдать олигархам, которые через сети нашей коррупции перевести их в «развитые» страны всё равно не смогут, а уж тем более распоряжаться ими. Олигархов не обижать, никаких ледорубов, зонтиков и прочих кардинальных мер. Они должны служить примером свободы. Других примеров пока у нас нет. «Деньги – это свобода» – вот лозунг текущего момента…»

Последнее предложение Сергею понравилось, и учитывая торжественность момента, а особенно то, что писал он сам для себя, никому не служа, кроме…, он никак не мог вспомнить, где был и что делал, он чокнулся с головкой графини и опрокинул стопочку. Коньяк согрел душу. Сергей в который раз удивился творческому дару людей. Просто жидкость золотистого, коричневого цвета, а что творит. А за всем стоит человек, соединивший дуб с виноградом, а главное, устранивший время, что такое для коньяка 30, 40, 100, 200 лет – пустяк. Отсюда и Муза. Коньяк для неё. А водка для тех, кто понимает. Стакан – и всем друг, ещё стакан – и готов всё крушить. Тут мера важна.