Сергей Минутин - Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза

Дома Дэн заварил себе зелёный чай и стал записывать в свой дневник события, произошедшие за неделю и оставшиеся в памяти.

С тех пор, как русские начали перестраиваться, работать ему стало намного легче. Он просто стал связующим коммерческим звеном между теми, кто его ловил раньше и своими хозяевами. Секретов, в прежнем понимании, не стало. На всей китайско-русской границе укрепления были разрушены. Вдоль автомобильных дорого до самого г. Иркутска у китайцев была хорошо отлаженная сеть столовых, автостоянок, гостиниц и совместных предприятий. В принципе, русские знали о китайцах по обе стороны границы всё, включая и их воинские звания, но ничего не делали.

Дэн знал, почему это именно так. У русских не было сил что – то делать самим. Его западные коллеги уже давно и серьёзно «лечили» Россию и, судя по всему, она должна была издохнуть. Но похороны всё время откладывались. Дэн был не в обиде за это ни на западных коллег, ни на своих восточных хозяев. Он, наследник тысячелетней истории, хорошо знал книгу перемен и не очень верил в то, что с Россией можно что-то сделать, как и с его родным Китаем. Причина была в том, что ни Китай, ни Россия сами никуда не лезли, их втягивали в разные авантюры, но в итоге всегда побеждает вечное, а вечное – это дух. А дух то сжимается, то расширяется. Просто Россию сжимали чаще.

Дэн записывал событие, происшедшее в одном из танковых полков русских. Суть сводилась к тому, что во время учений вместо того, чтобы следовать колонной по указанному маршруту, один из танковых экипажей, а в частности, танк командира батальона выехал на трассу, остановил «Джип-Черроки». Комбат поспорил с водителем джипа на ящик китайского коньяка, что на танке он быстрее доедет от этого места до г. Забайкальска. Они стартовали: джип по дороге, танк по сопкам. Перед г. Забайкальском танкисты ещё минут тридцать ждали этот джип, перекрыв движение на трассе, чтобы спорщик не проскочил.

Правда, «затарившись» коньяком, на исходный рубеж они не опоздали. Но даже в русской армии, после такого нарушения дисциплины нужно было делать оргвыводы. Об этих выводах Дэн и делал свои записи.

Он представлял себе, чтобы ждало китайский экипаж за такую вольность. С русского же комбата удержали деньги «за соляру» и в очередной раз пообещали лишить 13 зарплаты. Но, как это было сделано? Как рассказывал Дэну один из его соглядатаев, работающих в этом полку по найму, командир полка устроил на плацу «разнос» всем комбатам.

Командира все слушали внимательно, но тут на плац прибежала местная дворняжка и, высоко задрав лапу, описала трибуну, с которой комполка произносил назидательную речь. Командир несколько секунд молчал, а потом сказал дословно следующее: «Даже кобель понимает, насколько я мягок с вами». После этих его слов еле сдерживаемый хохот вырвался наружу.

Дэн знал и командира, и комбата, неоднократного призёра международных соревнований вооружённых сил, которому не давали первого места, только потому, что он был «ничей». Он знал, что если бы в русской армии были только рафинированные генералы-бизнесмены, проблем бы не было, и Даурия была бы уже китайской территорией, но откуда берутся эти, другие, офицеры. Пока есть хоть один такой экипаж на границе, лучше в Россию не лезть. Он ведь будет воевать не по приказу, а по куражу. Сколько крови попортил этот русский кураж своим генералам с разными фамилиями, но с одной и той же внешностью, сколько сделок с совестью сорвал. Дэн презирал русский генералитет и называл его свинарником, но вот таких кастовых военных уважал и боялся. Он прекрасно понимал, насколько они опасны в мирное время, а особенно в военное.

Закончив писать, Ден вышел из квартиры пятиэтажной «хрущёвки», любезно предоставленной ему командиром гарнизона за оказанную им «помощь» в ремонте госпиталя, и пошёл на железнодорожный вокзал. Вокзал так же был отремонтирован китайскими рабочими на свой лад, поэтому Дэн и в России чувствовал себя, как в Китае. Он просто сел на поезд, курсирующий как электричка между Россией и Китаем, «Даурия-Манжурия» и отправился домой в Манжурию. В поезде хмель окончательно прошёл, баранина делала своё дело, по мере отрезвления исчезали и бесконечные груды мусора вдоль железной дороги на русской стороне, их сменили чистые девственные сопки, и уже показался вдали уютный и красивый городок Манжурия.

Дэн ехал в Китай на выходные дни к своему шефу.

А на противоположной границе России уже немцы засматривались на русских и думали, как с ними дружить дальше. Для Сергея немцы всегда были головной, хотя и любимой болью. Его интуиция не воспринимала немецкий порядок, но почитала немецкую порядочность и аккуратность. Он ехал в Питер на встречу.