Церенц - В муках рождения

Когда все уселись за столы и Ишханик жестом руки пригласил всех угощаться, Гурген удержал его руку.

– Вахрич! – крикнул он. – Где же брат Овнан?

– Внизу, ужинает с сасунцами.

– Как я могу ужинать без него?

– Кто это? Пойду приведу, – сказал, вставая, Ишханик. Гурген вышел за ним и, увидев, что Овнан отнекивается, сказал:

– Овнан, из любви ко мне можешь поступиться сегодня покоем, – и взял его под руку.

– Перед твоей любовью не устоишь, как и перед силой твоей руки, – сказал Овнан. – Не пройдет и года, как тебя будет знать вся Армения.

– Я рад твоему предсказанию, а пока пойдем веселиться. Даже зимой бывают ясные дни, почему же не иметь их и нашим сердцам?

Итак, собравшись вокруг стола, все ели, пили и веселились. Овнан тоже казался веселым, на его грустном лице играла улыбка, а когда музыканты заиграли и певец запел песню, где повторялись слова:

Воспоминания прошедших лет, вернитесь,

Спящие розы, пришла весна, проснитесь,

Любовь и радость, хоть на миг улыбнитесь

– он закрыл глаза, ибо вспомнил, как двадцать семь лет тому назад чистый ангельский голос напевал эту песню в розовом саду. Неужели ушедшие дни могли бы вернуться, весна могла оживить мертвую розу, могли воскреснуть из мертвых любовь и радость?..

Вот о чем он думал, когда, закрыв глаза, притворился спящим. И был только один человек, кто следил за каждым его движением, ибо он один знал его тайну. Это был Хосров, который с каждой минутой все больше уважал его, видя его бескорыстие, беззаветную и самоотверженную преданность родине и презрение к славе.

Пир продолжался. Овнан кивнул Гургену и ушел к сасунцам отдохнуть. А Хосров, сидя за столом, беседовал с Ашотом Сюнийским, стараясь выведать у него тайну ангела, за здоровье которого так горячо и так охотно пили в тот вечер за скромной трапезой на снегу.

– Кто этот сасунский военачальник? Что в бою он храбр, в этом я убедился, но товарищей он просто замораживает своим присутствием. Если говорит, то почти насильно, смеется, словно гримасничает, вина в рот не берет. А музыка и пение его только усыпляют. Но надо признаться, что между ним и его горцами – большая разница. Его внешность, речь, рассуждения, осмотрительные поступки, наконец, каждое его движение говорят о том, что это большой человек. Я понимаю, что это человек дела и войны, но для пиров и развлечений он совсем не годится и хорошо, что сейчас ушел.

Так тихо беседовал с Хосровом Ашот.

– Ты правду сказал, этот человек не для развлечений, он человек дела. Но если бы он захотел, то мог бы стать рядом с нашими нахарарами и превзошел бы многих, ибо горцы так подчиняются ему и так любят его, что по одному его слову готовы умереть. Вот сейчас из Сасуна, ведь какая даль, а дошли до Двина, чтобы поймать и повесить трех преступников. Они презрели все опасности, эти сасунские парни, и вместе с ним пошли в незнакомые края в бурю, в снег и в мороз, чтобы только выполнить волю Овнана.

– А как понять то, что он велел повесить этих людей перед Двинскими воротами, неужели первого попавшегося дерева недостаточно было, чтобы повесить этих предателей?

– Большая разница – повесить перед глазами востикана армян-изменников, ставших орудием его беззаконий, или повесить где-нибудь в пустыне. Показать изменникам, что в этой кажущейся мертвой Армении есть суд, который бодрствует, судит, решает и карает.

– Зачем же тогда мне жаловался на это Ашот Багратуни?

– Ашот и его отец, спарапет – загадка и для меня. Чего они хотят и о чем думают, известно одному богу. Дороги у нас разные, и все же Овнан говорит, что нельзя судить человека по одному поступку, надо иметь в руках доказательство их виновности и тогда покарать. Вот почему, только заполучив в свои руки бумагу из дивана Буги о виновности трех преступников, он отдал под суд предателей Ашота Арцруни. Лучше расскажи мне, зачем ты в таком юном возрасте оставил свой Сюник и приехал сюда? Что тебя заставляет так разъезжать? Кто та женщина, которую ты сегодня так хвалил?

– Это игуменья женского монастыря.

– Ее зовут Васкануш.

– Откуда ты знаешь?

– Она из рода Багратуни.

– Ты с нею знаком?

– Да, знаю ее лучше многих.

– Имел я право так ее восхвалять?

– А как ты ее узнал?

– Как узнал? Я увидел женщину, которую все ее подчиненные возносят за ум и добродетель. Вся область Артануш и все окрестности чтят ее, как царицу. Но есть еще кое-что, о чем пока я не могу рассказать.