– В таком случае пройдем бельгийский берег к вечеру и ночью выйдем к Дувру. Держи на скалы и не пропусти вельбот.
– Есть, капитан, – сказал Хорхе. – Мы их нагоним до скал.
Оксфордский профессор слушал диалог с легкой улыбкой.
– Уточню на всякий случай: спасение беженцев не входит в мои планы.
– Я бы удивился, будь иначе, – заметил Август. – На борт никого взять не сможем, это очевидно. Да и не пришвартуешься к другому кораблю при такой волне. Встреча будет носить символический характер, уж поверьте. А сейчас прошу в кают-компанию. – Август жестом пропустил англичанина вперед, к трапу, но тот твердо сказал:
– Только после вас.
И Август прошел первым. Оксфордский профессор двинулся за ним, а следом и я – шел, повинуясь безотчетному желанию знать все до конца. Развязка близилась, а какая, угадать было невозможно. В церемонной вежливости капитана и профессора было нечто зловещее.
Но как все смотрели нам вслед! Как моряки глядели на капитана Августа! Цветкович, лысый актер, музыкант Йохан, немецкие рыбаки, а также Хорхе и Микеле – они все смотрели на Августа как на предателя. Прежде посмеивались над Августом, бранились с ним, поэт Цветкович – тот вообще вел себя беспардонно, но, видимо, все на что-то надеялись… А может быть, просто привыкли к нашей – нелепой, согласен – семье. И вот история кончилась. Вот так бесславно кончилась. Занавес.
Август не оглянулся, никому не кивнул, никакого знака команде не подал – он просто повернулся спиной и ушел. И все смотрели вслед – и кривили губы.
Мы в молчании спустились на одну палубу ниже и расположились в кают-компании. В каюте оказалась и социалистка Присцилла – я-то думал, что француженка трудится, откачивая воду, не тут-то было. Присцилла пребывала в задумчивости, в легком опьянении. Впрочем, опьянение не помешало француженке принять участие в беседе, которую я перескажу ниже. Саша, жена Августа, подала нам чаю. Август вовсе не обращал на нее внимания – странная деталь.
– Саша, милая, – сказал оксфордский ученый, – полагаю, мы должны поставить капитана Августа в известность…
– Не надо, – сказал Август. – Саша взрослый человек, поступает, как хочет. Когда мы вступили в брак, я сказал Саше, что хочу посвятить себя делу спасения Европы и это не сулит богатства.
А ведь он умалишенный, подумал я. Мне нравился Август, я сочувствовал его горю и краху надежд, но он вел себя как совершенный безумец – куда до него Дон Кихоту. Спасение Европы! Это же надо такое брякнуть!
– Вы на корабле «Азарт» собирались построить общество, которое спасет Европу?.. – осторожно спросил профессор.
Август кивнул.
– Итак, вы утопист, а я – ученый. Вы сторонник теорий общего характера, а я предпочитаю сухой факт, – сказал англичанин. – Сорбонна против Оксфорда, реалисты против номиналистов.
– Спор давний, – подтвердил капитан Август. – Уточним для наших слушателей, что под реалистами имеются в виду те, кто верит в реальность Бога, то есть единого замысла бытия.
– А вы верите в единый замысел?
– Безусловно, – сказал Август.
– Удивлен. Обобщению ваши взгляды не поддаются. Социализм и католицизм – страннейшее сочетание.
– Глупейшее сочетание, – встряла в разговор Присцилла. – Не утопия, а комедия.
– Вот вам и оценка, – заметил профессор. – Присцилла не удивится, узнав, что капитан передал корабль мне.
– Так вот чем все кончилось, – сказала Присцилла. – Зачем я только приехала?!
– Да, – сказал Август. – Плохо старались.
– Продал? – криво улыбнулась Присцилла. – Много взял? А ты, – и смерила меня взглядом, – тоже отхватил свою часть? Погрел ручки?
Капитан Август ничего на это обвинение не ответил.
– Проблема, встающая перед автором утопии, – сказал англичанин, – та же самая, какая встает перед повелителем империи. Требуется склеить целое из фрагментов. – При этих словах я невольно вспомнил велосипед Августа, собранный из пестрых деталей. Но та кривая и косая машина все же ехала! – Объединить разных людей общей целью. Заметьте, империя справляется с задачей, а утопия – нет.
– Разве так? – спросил Август. – Разве христианство, ислам и марксизм – не утопии?
– Религии никогда бы не объединили толпу, если бы не стали империями. В качестве утопий – религии бессильны. В качестве имперского проекта – перестали быть утопиями.
– Поэтому нужен корабль, – сказал капитан Август, – или такой остров, как Утопия. Чтобы не было соблазна империи. Чтобы ограничить пространство семьей.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу