Анатолий Жук - Бульвар

Вот и приходилось паковать сумку в Минске. Как-никак, а месяц чем-то питаться надо. Да и чувству­ешь себя независимо, когда свое имеешь.

И вот, наконец, последний репетиционный день. Прогона не было. Андрон решил ограничиться под­ведением итогов сделанной работы. Было видно, что он доволен и спокоен за окончательный резуль­тат, который придется показывать в следующем се­зоне перед критикой и театральной общественнос­тью. Он шутил, смеялся, одним словом, вел себя, как никогда.

Некоторые успели уже расслабиться: глаза Зван­цова сверкали блеском начищенных синих пуговиц. Рядом с ним с лукавой усмешкой и мутными гла­зами примостился Клецко. Раскинувшись на крес­ле позади всех, о чем-то мечтал Амур. Ветров, сев в первых рядах, слушал Андрона. Не то что бы вни­мательно, просто слушал. По должности положено: режиссер говорит, делает замечания — актер слуша­ет. Весь женский контингент спектакля — сама лег­кость и открытость во всем: в лицах, в одежде. А еще какое-то непонятное спокойствие среди них, даже немного грустное.

Отпускные получали на следующий день, всей толпой. Те, кто первыми успели получить деньги, — пили в гримерке прощальную. Как обычно, начиналось со ста граммов, и все. Но «все» никогда не получалось. Посылали гонца, и «прощальная» про­должалась. Невысказанное и невыясненное за те­атральный сезон высказывалось и выяснялось за рюмкой этим последним предотпускным днем. Иногда с руганью и прощениями, а иногда с люб­веобильными объятиями и прощением друг другу всех грехов.

Компания пока была еще небольшая и состоя­ла из Званцова, Клецко, Амура, Ветрова, Салевича. Правда, Салевич уже давно не пил водки, только пиво. И за день мог выпить чуть ли не ведро. Отчего и увеличился сильно в размере. Даже многие костюмы с ролей ему приходилось расшивать. Немного позже присоединился Шулейко. Своих отпускных он пока еще не получил (а за рюмкой и вовсе про них забыл), пользовался тем, что наливали.

Подходила моя очередь, и во мне вспыхнула внутренняя борьба: присоединиться к компании или пойти домой? Оно и неплохо было бы посидеть, поговорить, выпить рюмку-другую, тем более что спешить мне было некуда. Но я хорошо понимал, что такое одна-другая рюмка. Если немного выпью — потом не остановлюсь. Значит, крутой разворот — и на улицу, домой.

По дороге зашел на Комаровку, купил разную мелочь: чай, несколько кубиков «Galina Вlапса», несколько банок тушенки. Все для отдыха. Я был почти собран, чтобы ехать. Да и что там собираться? Продукты в сумку, туда же шорты, несколько маек, плавки, на себя спортивный костюм — и все сборы. Только еще телевизор «Юность», который я брал у соседа — мелкого предпринимателя. Он держал не­сколько торговых палаток. Он же и обещал меня отвезти в деревню на своем автомобиле. Бензин, понятно, мой. Но ехать мы договорились только завтра, во вто­рой половине дня. Так что времени у меня еще было много, и я не представлял, чем можно заняться.

Почти неделю не появлялась Света, даже не зво­нила. И удивительно, но мне не хотелось за это вре­мя встречаться с какой-нибудь другой женщиной. Даже ни разу и не подумалось об этом. Странно..

Я еще раз проверил собранную сумку (не забыл ли чего?) и отметил, что вроде все взял. Завтра остава­лось разморозить холодильник и забрать приготовленные для отпуска продукты.

Был уже шестой час вечера, но жара и не спада­ла. Впрочем, У меня в квартире было очень даже хорошо. Окруженная со всех сторон домами и деревь­ями, она почти не впускала солнце, поэтому всегда было прохладно, свежо и легко дышалось. Я ходил по квартире в одних плавках и чувствовал себя пос­ле улицы отлично.

Ничего интересного по телевизору не показыва­ли, и я не знал, куда себя девать. Даже пожалел, что не присоединился к ребятам в гримерке. Но возвра­щаться не хотел. По такой жаре — ужас!

Зазвонил телефон. Я — со скоростью ветра к нему.

— Да!

— Привет, Анатольевич! — в трубке голос Валер­ки, жены Иванова.

— Привет, — тихо сказал я.

— Чем занимаешься?

— Да к отъезду готовлюсь.

— А ты один?

— В каком смысле? — не понял я.

— В смысле: гостей или гостьи в данный момент нет? — объяснила Валерка.

— Один, как Робинзон Крузо, — ответил я.

— Я вот насчет чего, — дальше объясняла Валер­ка. — У нас тут дома парилка, дышать нечем (они живут на пятом этаже, солнце весь день светит в окна). А сыну поспать бы часик (малому три года), но никак не может в такой жаре заснуть. У тебя, я знаю, всегда прохладно. Может, мы к тебе спустим­ся и побудем немного, если ты, конечно, не против.