Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

Один человек сказал мне, что смысл жизни — в поступках. Я бы показал ему вечность, но у меня не было времени, и я сказал ему до свидания. Но кто это? Семен?

Я кивнул и улыбнулся. Он удивился:

— Я вас знаю?

— Семен?

— Нет. Меня зовут Боба Кандолупский.

Было понятно, что он выступил — словно бы в армия в самом себе, словно бы собиратель тьмы — он не могу узнать меня, потому что для него это был его тайм и его самолет. Но где же она, и как ее зовут? Нет, я не мог найти ее среди многичисленных пассажиров рейса KL4805, и потому, я вскоре вернулся на свое место. Может, ее и не было никогда?

Я должен сказать, что Создатель вызывает уважение, если рассматривать весь проект целиком — пространство вокруг плотно упаковано образами прошлого, будущего, мертвых во всем многоообразии, однако в том, что человек ничего этого не видит, есть большая польза — иллюзия может быть прекрасной. Главной проблемой становится глупость людская, однако, и здесь есть смысл. Но человек не видит демонов. Демонов же надо рассматривать как служебных существ или даже модули или программы, если считать всю землю гигантской энергетической машиной. Если ваша смерть близка, неподалку от вас появляется Вестник, существо с длинным носом — оно ходит за вами по пятам, ожидая скорого конца. «Носик» работает. Когда торжественный и ужасный момент наступить, Вестник будет рядом — именно он будет транспортировать вас к Конвейеру.

Но что же за Конвейер, спросите вы? Это — части машины. Ничто на свете не происходит просто так. Нельзя сказать, что сначала вы поедете, а потом уже никогда не приедете. Все сложнее.

А небо как будто бесконечно, всеобъемно, облака — части большой души, и самолет продолжает свое движение, и все Вестники скромны и как-то сиротливы — они не настоящие, потому что это событие уже произошло, и они — как будто бы эмитация реальности истинного момента.

А вот еще один из них, его глаза — не глаза, его душа — совсем не душа, но кто он? Он смотрит на меня, что, если завести с ним разговор.

— Ну и как ты?

Он насупился.

— Ты умеешь говорить?

Он что-то говорит, но, оказывается, мне известен этот язык, хотя стандартный Общий Язык Бесов мне известен — на нем могут говорить даже гуманоиды, спускающиеся в атмосферу в поисках счастья.

— Какие еще языки ты знаешь?

Он снова не понимает. Я тоже не понимаю.

— Ты знаешь модульный язык-шар?

— Вернешься через сон, — говорит он.

— И куда же я вернусь?

— Ты же собираешься ехать на работу?

— Работа, — я задумался, — где-то там, где-то в нигде. Спасибо, уважаемый. Но разве я буду там?

На минуту он становится обыкновенным человеком, это затуманенный безмыслием тип с банкой кока-колы. Он открывает кока-колу и не смотрит на меня, будто бы так и надо. Нам сообщают, что впереди нас ждет радостный, счастливый Тенерифе, и при этих словах мужичок улыбается, но смотрит не на меня — ему интересны окружающие нас люди. Он напоминает ловца бабочек.

— Ну скажи что-нибудь, — сказал я.

— Где ты взял этот плеер? — спросил он.

— Не знаю. Где-то взял по пути. Я не могу жить без культурного фона.

— А что у тебя есть?

— Пинк Флойд.

— Я слушал Флойд Пинк.

— Где же ты его взял?

— Я его вообразил. Только я подумал об этом, как он уже оказался во мне — я его слушаю, — он дотронулся пальцем до лба, — вот так. И сразу же играет. Если человек услышит эту музыку, он умрет, потому что это музыка ада.

— Дашь послушать?

— А как? — он снова дотронулся пальцем до своей головы. — А никак. Хочешь голову мне отрезать? Вон, смотри, — он показал в сторону, — какой, а? А тот. Мне все они нравятся. Скоро затарюсь. Ты это, не забудь потом, не вставай по будильнику, если будешь идти через сон. Через сон надо остаться наполовину там, тогда будет приятно. А вон, смотри, какие а?

Он помахал рукой — две девушки помахали ему в ответ.

— Люблю опт.

Я подумал, что мужичок должен был вернуться к своей прежней форме, однако, этого не происходило, и он продолжал осматривать будущие жертвы со светлой отрадой то ли ученого, то ли маниака.

— А не скажешь, кто ты? — спросил я.

— А, — он махнул рукой, а потом сделал кому-то жест — здесь он напоминал спортсмена-олимпийца, который вышел на дорожку на открытии игр, — вот, и ты. И ты. А ты? Тебе что надо?

— Ничего, — сказал я.

— Капитана не бери, — проговорил он, — он не наш. Он притворяется. Он такой же, как ты.

— О.

— А что, о. Набирается любителей бесплатно поторчать, а я что? Да пусть они и будут себе и увлекаются, я ничего не могу сказать. Ты же ничего не делаешь и мне не мешаешь ни чем.