Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

Пиджак висел.

Одно я, другое я, набор я, карты я — это когда всякая карта прописана в ментальном мире, и ты можешь вызвать ее и сказать — о, здравствуйте, я. Я-2, я-500, а вот и Я-12300, это очень хорошее я, и оно — лучший человек в мире. А сосед ниже — тоже лучший человек в мире. Даже если он ощущает себя потухшей свечой. Это комплекс жизненных механизмов. Комплекс сложных свечей. Если ты не умер, то ты все равно умер — но как понять моральную составляющую этого процесса. Кто дал право создателю придумывать мир-карусель? Он спрашивал у меня?

Я думал и видел тени, светлые тени, которые, слыша меня, собирались вокруг, покачиваясь. И я не знал, что они, кто они, зачем они шатаются по комнате, выбрасываясь в окно. Наверняка, эта была та самая глубоко параллельная вещь.

Пел Оззи Осборн:

Песня была что-то типа: мой сосед, он — фанат наушников, но мир хочет у него отобрать наушники. Отдай, паря, во имя идей суеты, вот твой синий телевизор. А он прыгает, не отходя от кассы, на стол и воюет (конечно же сам с собой и говорит): не, ребята, вам не забрать, это — наушники модели эсэсэровской, «Электроника».

И всё же всё наоборот, и слова — только штамп.

Однажды, среди всей этой невероятной массы людей, которую надо любить, словно бы ты сам наплодил столько детей, появится человек, который первый договорится со Смертью, и она даст ему билеты в постоянство, в вечность.

— На, сам смотри, кому давать, кому не давать. Можешь не работать с живыми, если тебе дорог кто-то, кто был раньше, можешь продать ему билет. Это сейчас он — черный, мглистый шар, это — состояние за зимой. А ты скажешь — ну всё, вот тебе билет. Но только не знаю, куда ты всё это денешь.

Но никуда не пройти без проблем. Поэтому, такие люди и не рождались, и никто из живых еще никогда и близко не подходил к этому. Люди даже понятия не имеют, где и что. Но если надо познать, по делу, без того, чтобы вы грели в голове свой собственный жир, вам придется воевать, так как есть Система.

Она тотчас включит красный огонёк.

Danger!

Я налил вина и слушал следующую песню:

Пиджак продолжал свое безмолвное висение, и его словом было тишина. Предметы имею разную степень соприкосновения, и самая страшная вещь — математическая пустота — непонятна, если пытаться понять ее в лоб. Если вещь является собеседником, ее голос — это ее голос.

— Нравится музыка?

— Да, — ответил пиджак.

— О чем ты думаешь?

— Моя мысль — она словно индикатор. Она всегда находится в одном положении. Но потоки идут.

— Идут, — ответил я.

— Масса отживших существ больше массы живущих. А ведь так было не всегда. Давайте разложим все вопросы по полкам.

— Давай, пиджак.

— Итак. Масса. Поиск еды, место на полочке в мировой пищевой цепочке, работа органов, поиск наслаждения. Что еще?

— Поиск любви.

— Любовь — это вещество, а у человека свои вещества. Не надо смешивать.

— Значит, если будут существа иного рода, у них будет своя любовь?

— Уж точно могу сказать, нашу любовь они не поймут.

— Все относительно.

— Все слишком относительно. Что тебе надо вне этой цепочки? Наслаждение — это машина для собстенной жизни. Если ты еще не наслаждаешься, то надо наметить пути, просто уровень счастья для всех разный. Животное ест, и оно счастливо. Если ты даешь ему еду, ты хороший, если нет — то плохой. Мир денег лишь немного отличается от мира животных, хотя в нем есть язык, есть надстройки, есть буфер, который стоит перед едой — таким образом, кажется, что все намного сложнее.

— Но люди все равно умнеют, — ответил я, — и этому множество подтверждений — все больше деятельности переходит в интеллектуальную сферу.

— В области духа — тишина.

— Ну да, — я закурил, — тут ты прав, пиджак. 99 % всей деятельности в области метафизики есть просто игры и больше ничего. Колдовство — игра с бесом — также не относится к науке. Значит, ты прав? Прогресса нет?

— Есть.

— Какой же он?

— В области питания. Новые станки, новые технологии пищи. Самолет. Ты сел на самолет, перелетел в другое место, и теперь ты — потребитель на новом месте. Миграции потребителей. Перераспределение потребления и средств. Больше ничего.

— Любовь — тоже игра, — сказал я.

— Любить надо вообще, — ответил пиджак, — статическое висение на спинке стула вроде бы лишено движения, но поза полна любви. Любовь — умение ценить и наслаждаться чужим видом, и на это способен лишь Дьявол — ибо в нем есть что-то от игрока.