Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

— Машина? — спросит Главный. — Почему же нам туда нельзя?

— Вам же нужна жизнь?

— Жизнь.

— Тогда и идите туда, куда я указал. Потом. Сейчас — обед. Можете осмотреть мои апартаменты. А потом сядете и поедете — в поисках Дома Жизни. Там все и начнется заново. И не будет тогда границы между каким-либо существованием на земле. Все соединится. Все жизни, во всех временах.

— И я? — спросит Света.

— И ты.

— Зачем у вас снова висит этот пиджак?

— Я же говорю, он — сторож.

— Что же он сторожит?

— Точно не знаю. Мир мертвых. Нет, нет. Наверное, меня лично. Если же обычный, стандартный, человек пожелает попасть в подвалы мира — это еще не значит, что это именно мир мертвых, потому что устройство крайне сложно. Я тогда спрошу — что именно вы имеете в виду? Мир — машина. Бог — голова. Мы все — служба архива. Если выключить смерть, планета не выдержит и лопнет. Пиджак — сторож на дверях. Пусть себе висит. Хороший клетчатый пиджак.

После обеда продолжали работать. Прибывала делегация из администрации. Главный тут был почти что при параде. Нам же, работникам более простым, все эти вещи казались прямыми параллельными, проводами на столбах, переносчиками электронов — частиц простых и уже всем порядком надоевшим.

Здесь можно продолжить, применяя краски любого дня — потому что это единая орбита нашей жизни. Семен, заработавшись, выйдет в чебуречную позже обычного, и там его взгляду вновь предстанет цыган. И он подумает: ведь это тот самый человек, и история его хорошо знакома. Так же, как Света и Главный, в моем рассказе. Добравшись до воображаемого перекрестка, он повернул в сторону ближайшей обитаемой земли — двигался пешком, ел коренья, пил воду из ручьев, пока не прибыл к нам. Его путешествие длилось лет сто, не меньше.

Света, у нее дел по горло. Хотя, конечно, бывают и такие дни, когда мы почти ничего не делаем.

Теперь про меня. Алгоритм тут не сложный. Рабочий день подойдет к концу, точно так же, как солнце нависнет над краем нашей земли. Я поеду домой. А оно поедет в другие страны. И в этом вечном, или хотя бы — продолжительном — цикле есть большая схожесть. Я и солнце. Два объекта, разных, но в чем-то идентичных, в своем стремлении к излучению квантов.

Пиджак будет висеть на боковом переднем сидении — человек-пиджак.

— Что? — спрошу я, — едем домой?

Он будет молчать в ответ, как и положено. Впрочем, если он начнет говорить, то потом его уже не остановить.

— Ничего. Скоро приедем.

А уже потом… Быть может, я открою двери и выйду. С рюкзаком, с припасами, с различными обмундированием для длительного похода.

Была осень, и горы представляли из себя ателье, в котором всю одежду лесов выставили на показ. И здесь, ближе к краю улицы, вид окрестностей словно зависал — вне зависимости от туманов. Хотя, туманы — это единое, это тело, которое может заставить многие вещи парить в воздухе. Тогда крыши отделяются, и хочется участвовать в этом неподвижном стоянии субстанции — как-нибудь вжиться в белесость, в волокнистость форм. Лучше всего быть художником. Но техника не всегда способна пропитать чувства и сделать их фосфоресцирующими, тем более, что ныне люди все больше склоняются к художествам автоматическим и искусственным.

Когда туман уходит, очертания земли осветляются. В цифровую эпоху воображение у людей хуже, чем хотелось бы, потому что техника замещает мир. Раньше существовали проявка, промывка, сушка, различные химикаты в частности — осветлитель. Склоны нельзя назвать землей, это что-то отдельное. Как если бы проектировали это место самостоятельно, вне зависимости от смысла места. Но, может быть, и всякая другая вещь — достаточно лишь вообразить себе это — способна излучать тот же смысл? Выберите все, что нравится. Эту мысль, кстати, нельзя упускать из виду, она проста, а простота для людей чаще трудна, а глупая сложность — теплее, маслянистее. Вроде бы нужно искать истину. Вроде бы далека она. Но всё рядом. И перманентное строительство, когда человек еще только начинает развиваться….

Я подумал, что раньше, еще до прибытия сюда, я выходил, чтобы посмотреть на звезды, но их уже не было. Их давно не было, и я ощущал себя деревом, которое очень долго росло в обратную сторону и теперь достигло определенных глубин. С точки зрения плоскости обычной жизни — это совсем хорошо. Это — прекрасное животное состояние, с богатым набором качеств и характеристик. Я много умею. Мне нечего боятся. Из той глубины, куда проросла крона дерева, звезды кажутся дырками — их прорезали в глобальном покрывале. Я хочу ощутить, пропитаться резонансом, хочу вздрогнуть, представляя, как они там висят, но ничего не получается….