Владимир Москвин - Раз пенёк, два пенёк

Тёплая ночь объяла лесной посёлок. Верхушки деревьев замерли, словно оцепеневшие. Стояла тишина, лишь иногда цвиркали в траве сверчки. Луна, царица ночи, расплылась по небу ярко-белым блином.

Старик пошёл к сторожихе в это время не случайно. Он знал, что к полуночи Афиногеновна бросает пост и до утра остаётся дома, появляясь на объекте — то есть в мастерских — лишь перед приходом начальства. Конечно, это было известно и Грендельману, но мер против данного нарушения дисциплины директор не принимал. Техника в комплектации, краж не зафиксировано — так и чёрт с ней, с Афиногеновной!

Двухквартирный облупленный домик сторожихи ютился на отшибе, скрываясь за молодым ельником — ни номера, ни улицы. Одна квартира много лет уже пустовала, а во второй жительствовала тётка Афиногеновна. Эта дама когда-то давным-давно угодила в Березняки на отсидку за проституцию, да так и осталась в местных краях.

Свет в окошке Афиногеновны горел — значит, уже дома бабёнка! Охотник подошёл к жилищу сторожихи и внимательно прислушался. Ни звука.

Старик заглянул потихоньку в окно. Афиногеновна заваривала чифир, водрузив металлическую кружку на коптящий керосиновый примус. Рядом на столе стояла початая пачка грузинского чая.

Вроде всё тихо! Малофей уже собрался, было, стучать в стекло условным сигналом, но в самый последний момент отдёрнул занесённую руку от окна.

Внутренний ли голос, инстинкт ли самосохранения, шепнул деду: берегись, рядом кто-то есть! Старик, не раздумывая, нырнул в репей, густо разросшийся под окнами — и вовремя.

У распахнутой калитки неожиданно-беззвучно выросла тень. Знать, ещё один посетитель наведался к сторожихе! Дед, затаив дыхание, повёл глазом в сторону тени и… чуть не запищал от испуга — да это же Кабан, исчадье!

Ах ты, аспид! Умер, похоронили, закопали… ага! Вона, ходит по улицам изверг, разгуливает преспокойно. Ну и народ пошёл — никому верить нельзя!

Кабан постучался к Афиногеновне — требовательно, громко. Однако хозяйка открывать не торопилась.

Скрипучим голосом сторожиха поинтересовалась через дверь:

— Кого леший принёс?

— Открой, родимая! Пусти меня!

— Это ты?!

Дверь распахнулась настежь. Грузная фигура хозяйки выплыла на крыльцо.

— Проходи, заюшка! Уж как по тебе соскучилась, сладенький! Прости, что сразу не признала. Думала, опять Малофейка припёрся, стручок замшелый! — заворковала голубицей Афиногеновна.

Старика в кустах покоробило. Ненасытная ведьма! Сама уж давно в тираж списана, а, смотри ты — кокетничает, пенсионерка. Молодого ей подавай, тьфу!

Кабан, не говоря больше ни слова, прошёл в дом. Гостеприимная хозяйка затворила за гостем дверь. Брякнул крючок.

Малофей, ни жив ни мёртв от страха, пополз прочь по-пластунски. Бутылку, словно боевую гранату, старый охотник крепко держал в руках. Навыки тактической подготовки, полученные почти полвека назад в Рабоче-Крестьянской Красной Армии, не забылись.

Отдалившись на безопасное расстояние, дед вскочил на ноги и дал стрекача, будто молодой солдат-первогодок.

Малофей нёсся быстрее ветра и лихорадочно соображал на ходу: куда, куда податься? Домой? Ни в коем случае! Дед помнил, какого страху он натерпелся, сидя в сундуке.

Охотник полез в придорожный ивняк, намереваясь запутать следы в случае погони. Ветки хлестали его по лицу, но Малофей не чувствовал боли. Наконец, кустарник поредел.

Весь исколотый чертополохом, старик вылез из зарослей и угодил в глухой тупичок — тот самый, где Шурка когда-то подсматривал за Клавкой.

Малофей быстро сориентировался — это же Пронькин дом! Бог указал страдальцу спасение.

Здесь его точно Кабан не достанет! Клавка баба боевая — защитит, если что. Старый охотник забренчал калошами вдоль забора, направляясь к калитке.

— Кому не спится в ночь глухую? — пробормотала Клавка сквозь сон.

В дверь настырно барабанили. Прохор преспокойно сопел, отвернувшись к стенке. Даже артиллерийская канонада не смогла бы разбудить перепившего на радостях хозяина.

Придётся вставать самой! Борода поднялась и, накинув на плечи старухино пальто, пошла открывать.

— Какого рожна? — вместо приветствия буркнула Клавка.

Малофей, не ожидая приглашения, юркнул в сени:

— Ты меня… пошто… обманула?

Старик, сырой от пота, дышал надсадно и хрипло. Одежда его, словно шкура ёжика, была сплошь усыпана колючками-репьями. На дедкиных локтях и коленях были чернели комки грязи.