Владимир Москвин - Раз пенёк, два пенёк

Прижимистый Боря, встретившись ночью «на узенькой дорожке» с Кабаном, неожиданно для всех пошёл вразнос. После пяти лет полной абстиненции он запил — словно с цепи сорвался. Ни работа, ни ревнивая супруга, ни «робятишки» не могли его теперь удержать. Домой Суслонов даже не появлялся, обретаясь в основном у гостеприимного дедушки.

Двери Малофеевой избы были распахнуты настежь. Клавка удивлённо хмыкнула и прошла в дом, не постучавши.

За столом в центре восседал сам хозяин и по-стариковски мусолил беззубым ртом квашеную капусту. Перед ним стояла глубокая железная миска, наполненная данным продуктом. Малофей был не очень пьян, что называется — «в меру».

Чуть поодаль, на сундуке отдыхал молодой, но уже плешивый мужик. Около него стоял тазик, по всей вероятности, приготовленный для гостя.

Второй посетитель, Панкратыч, ковырялся в печке, тщетно пытаясь найти подходящий бычок. Плотнику было невдомёк, что все окурки припасливый Малофей собирает в специальную баночку — на чёрный день.

— Уголовный розыск! — рявкнула Клавка во всё горло.

Голова лежащего мужика резко дёрнулась и брякнулась об обитый железом угол сундука. Раздался глухой стук, потом стон. Панкратыч, словно таракан, мигом спрятался за печку. Малофей сделался белее мела.

— Что, мазурики, совсем страх потеряли? Двери нараспашку: заходи, кто хочешь, бери, что хочешь, — весело приветствовала тёплую компанию Борода.

— Дак ведь, Клавушка, нам теперя некого бояться, — пришёл, наконец, в себя Малофей.

— Выпить есть? — Клавка бесцеремонно уселась за стол.

Малофей вопросительно поглядел в сторону сундука, но гостю, похоже, не было дела, ни до чего. Плешивый охал, держась за голову. Дед принял решение.

Он выудил из-под стола бутылку и налил полстакана гостье:

— На здоровье, Клавушка.

Борода залпом выпила содержимое. Зажевала капустой.

— Рассказывай новости.

— Словили преступника. Который ходил ночью по улицам, жертв искал. Значится, теперя можно спать спокойно. Вот я и двери закрывать перестал. Кого бояться-то? Мы ведь уж, грешным делом, думали, что мертвец из гроба приходит, кровь пить. Оказалось, нет — маньяк это. Боря, — дед кивнул на плешивого страдальца, — ночью с ним нос к носу столкнулся. А ещё, Панкратыча душегуб чуть не убил, да и я смерти чудом избежал. Теперь убивец сидит в камере.

— Когда приняли злодея? — поинтересовалась Клавка.

Малофей сощурил один глаз:

— В половину одиннадцатого вчера вечером, участковый взял его. Крику было — на весь посёлок! Я ищо на часы посмотрел, как чичас помню.

Клавка закурила. Панкратыч из-за печи с испугом поглядывал на гостью, когда-то им собственноручно закопанную в землю. Вроде, живая! Он осмелел настолько, что вылез из укрытия и стал жадно принюхиваться, поводя длинным носом. Курить хотелось ужасно.

Наконец, бывший плотник решился:

— Не найдётся лишней папироски, а?

— Лишней — нету! — отрезала Клавка, мимоходом глянув на просящего.

И тут она признала Панкратыча! Борода повернулась к попрошайке всем корпусом, чуть прищурив глаза.

— Как я тебя сразу-то не приметила, фуцан? Стоять на месте!

Бывший плотник изрядно струхнул. Колени его задрожали, челюсть отвисла. Панкратычевы глаза стали бегать, выискивая пути отхода.

— Клавушка, это Павлик, Петин дружок, — попытался разрядить обстановку Малофей.

Вдруг неожиданно распахнулась дверь. На пороге стоял Петя Синий. Сзади за его спиной маячила кудрявая голова. Не здороваясь с присутствующими, Петя подскочил к Панкратычу и ткнул его кулаком в нос. Предатель с воем схватился за лицо.

— Сука, стукач! Порву падлу! — Синий схватил миску со стола и грохнул её об голову соседа.

Присутствующих обдало кислым рассолом, закуска разлетелась по всей избе. Панкратыч повалился на пол и заскулил, словно побитый пёс. Из пробитой головы его текла кровь, на ушах висела капуста.

Дед Малофей, беззвучно съехав под стол, исчез там. Боря перестал охать. Шурка смущённо топтался в дверях, не ожидая от Синего подобной прыти.

И лишь Клавка невозмутимо взирала на экзекуцию. Она справедливо полагала, что за Панкратычем имеется серьёзный косяк. Прилюдное наказание — вещь серьёзная.

Впрочем, Петя не замедлил просветить присутствующих:

— Эта крыса вчера заложила нас участковому. Подслушала у дверей, о чём мы трём, и сразу же ломанулась! Эх, Панкратыч, не был ты на «малолетке»! Уже ходил бы дырявым и кукарекал!

— Всё, хватит, не трогай Павлика! Петруха, здесь тебе не «малолетка». Вставай, касатик, на табуреточку присядь. На вот, папироску, — проявила вдруг неожиданную доброту тётка.