Валерий Юабов - Всё Начинается с Детства

– Ку-аа-а! Ку-а-а-а! Привет! У нас все в порядке!

– Во лафа! У самых холмов живете!

Витька Ярош и Сашка Пархоменко, которым выпала эта лафа, в ответ только скромно улыбнулись и промолчали. Но их лица сияли.

Новый микрорайон за нашей школой, где жили Витька с Сашкой, был на самом краю города. Дальше начинался пустырь, а за ним возвышались холмы. Гряда за грядой. Чуть туманные и, казалось, бесконечные эти гряды видны были и с нашей крыши, откуда мы наблюдали учебные бои. Нам тоже многие завидовали.

Впрочем, сегодня учений у танкистов не было. Сегодня мы отправились на холмы за боеприпасами. А по дороге, как и уговорились, зашли за Витькой и Сашкой. Оба они были сыновьями офицеров и потому считались людьми бывалыми. Знали, где доты находятся, где патроны лучше искать и вообще…

Поход на холмы мы задумали еще вчера утром, когда шли в школу. Возможно, потому, что вчера был какой-то особенный майский день. В такие дни так и тянет куда-нибудь уйти, вообще сделать что-нибудь необыкновенное…

Я как вышел утром из дома, прямо обалдел. Наверно, больше всего от запахов. Я шагнул с крыльца и меня с головы до ног обдало теплым, бархатным, душистым ветром. Такого ароматного ветра – подумал я – никогда до сих пор и не бывало. В нем смешались запахи всех цветов, всех трав. И даже не смешались – подставляя лицо ветру, я различал и нежный аромат цветущих вишен, и сладкий – садовых роз, и острые, терпкие запахи трав, долетавшие с холмов…

Да, потому-то и продувался наш поселок «Юбилейный» порывами такого пряного, душистого ветра, что залетал он к нам прямо с зеленых холмов.

Он обдувал меня и несся дальше, дальше, выше, выше, куда-то к отрогам Тянь-Шаня… И еще дальше, не зная границ, по всему миру…

Я стоял, подставив лицо ветру, мечтал, дышал – и не мог надышаться. Ничего больше не хотелось, только дышать и смотреть. Я и смотрел – то на деревья, с которых, как бабочки, слетали белые лепестки и уносились, подхваченные ветром. То на ветки, на которых, почти надо мной, сидели, переговариваясь, две черные вороны, тоже какие-то весенние, подобревшие. Мне, по крайней мере, казалось, что их резкие голоса звучат сегодня мягче, спокойнее, чем зимой, что они не ругаются, а мирно беседуют. И что их круглые, карие, обычно злобные глаза смотрят гораздо добрее… А вот слетела с верхних веток стайка крикливых воробьев. Уж эти всегда спорят, как базарные торговки. Но сегодня и их гомон звучит радостно: «как тепло, как хор-рошо, как греет солнышко, чив-чив-чив!»

– Валера, гладиолусы расцвели!

Это была мама. Она стояла у открытого окна веранды.

– Пойди-ка, срежь парочку для Флюры Мерзиевны. – И мама протянула мне ножик.

Гладиолусы в нашем садике-огородике росли вдоль деревянного забора. Они только-только начали цвести, раскрылись их нижние бутоны. И листья, и стебли были покрыты блестящими капельками росы.

Первый стебель звонко захрустел, разрезаемый ножом, а разрез засочился прозрачным соком. Я тут же начал деловито срезать и второй. Ничего, в вазе у Флюры Мерзиевны они ведь тоже будут цвести!

Тут вышли во двор и Эдем с Рустиком, и Колька с Сашкой. Похихикали, что я с цветами: «кому подаришь, Ромео?». Но я сказал, что это – от мамы Флюре Мерзиевне и пацаны замолчали. Все мы знали, что наша классная руководительница в будущем учебном году не вернется в школу. Она уезжает из Чирчика в Казань. Уезжает не просто так, не потому, что Казань – ее родина. Флюру Мерзиевну выживают из школы… Почему? Ведь она хорошая, добрая. Из-за «Пьяного Ёжика», что ли? Этого мы понять не могли…

Но долго грустить в такое утро было просто невозможно. Мы влились в поток белых и голубых рубашек, они пузырились на ветру, громко щелкали красные галстуки. Стало шумно, весело. И, позабыв о Флюре Мерзиевне, мы быстренько договорились, что завтра – завтра как раз выходной – пойдем в поход на холмы. Кстати, как напомнил нам Колька, там «пуляли недавно». А уж после ученья будет хорошая добыча!

Сначала шли по пустырю. Так мы называли открытое и довольно унылое пространство, простиравшееся примерно на километр, которое отделяло жилой поселок от холмов. Правда, кое-где рос кустарник и даже имелась небольшая рощица. Но земля была усеяна галькой, через которую робко пробивалась трава… Очевидно, когда строился новый микрорайон здесь, у его границ, было место сбора строительной техники и разных машин.