Павел Назаров - Беглец в просторах Средней Азии

Через пять минут после моего приезда в консульство предо мною предстал ординарец от Дао Иня с целью разузнать, кто это прибыл в Кашгар из Советской России и каким путём. Через полчаса я позвонил российскому консулу (181) , и уже через час встречал молодого, очень вежливого чиновника, неплохо говорившего по-русски, которого послал сам Дао Инь. Он поздравил меня с благополучным прибытием в Кашгар, поинтересовался моим здоровьем и выразил надежду, что в новом окружении я буду чувствовать себя как дома.

«Я пока не знаю, – ответил я, – ещё не осознал, нахожусь ли всё ещё в этом грешном мире, или, забираясь все выше и выше в горы, прибыл, не заметив того, в старый рай буржуев, на небеса!» Таковой ответ весьма понравился китайцу, ибо он воспринял его как некий комплимент китайской культуре и вящей заботе администрации о благе страны. Китайцы вообще очень склонны к лести и вежливости, их представление о хорошем тоне подразумевает использование самых приятных и обходительных выражений в разговоре, какими бы экстравагантными они ни выглядели. Молодой чиновник слышал о моей специальности и спросил меня от имени Дао Иня, возьмусь ли я помочь китайской администрации в изучении и разработке минеральных ресурсов страны.

В соответствии с китайским этикетом день моего посещения Дао Иня был назначен заранее. Казалось, сама удача улыбалась мне, но, как мы увидим далее, события разворачивались совсем иначе…

Покончив с формальностями, я нанес очень необходимый визит к парикмахеру, затем принял великолепную горячую ванну и с облегчением увидел в зеркале не волосатую физиономию обитателя дикой «Совдепии», а респектабельную физиономию цивилизованного человека. Я снова был самим собой и мог теперь явиться под своим настоящим именем. Что же касается несчастного геодезиста Новикова, которого отправили на дежурство в двух противоположных направлениях на Балхаш и Нарын одновременно, заметили ли советские власти его исчезновение с места происшествия? Администрация Верного, столицы Семиречья, получила официальные сообщения из Нарына о том, что геодезист Новиков утонул вместе со своей лошадью, переходя реку Чу во время наводнения. Большевики так и не узнали, что несчастный землемер, погибший при исполнении долга, и их непримиримый враг, которого так активно преследовала ЧК, были одним и тем же человеком.

Европейская колония в Кашгаре приняла меня с распростертыми объятиями. Численность колонистов была невелика, в основном русские, приехавшие сюда до революции. Еще существовало старое российское консульство, и действовал Русско-Азиатский банк, директор которого, В. В. Богушевский, оказал мне самое щедрое гостеприимство. Британский консул, полковник Этертон (182) , также проявил ко мне величайшую доброту.

Прекрасные сады британского консульства, заложенные в европейском стиле, и красивое здание самого консульства сделали бы честь любому месту, не говоря уже о такой удаленной обители, как Кашгар. Для европейского сообщества в Кашгаре британское консульство служило «окном в Европу». По беспроводной связи мы получали телеграммы Рейтера, а почтовое консульское отделение доставляло газеты из Индии, посылки с последними книгами и письмами. Через него мы узнавали, что происходит во внешнем мире, и опять же, благодаря этой почтовой службе, я смог связаться с друзьями и корреспондентами в Индии и Европе (183) .

В Кашгаре встретил я также некоторых сартских торговцев и купцов, которых знал ещё в Ташкенте – как и я, они сбежали сюда, чтобы спастись из социалистического рая, созданного большевиками, – они тоже были рады видеть меня живым и невредимым.

Обитатели европейской колонии наперебой, как бы состязаясь друг с другом, всячески демонстрировали по отношению ко мне своё благорасположение, дабы помочь мне забыть все те трудности, которые мне пришлось преодолеть. Они буквально чествовали меня (как свадебного генерала), приглашая на чаепития, ужины и пикники, поднимая вокруг меня ажиотаж и суматоху. Но это была восхитительная свободная жизнь среди приличного окружения и образованных людей, и прежние ощущения угнетённости и довлеющей опасности постепенно сглаживались, деморализация духа от последних двух лет моего существования постепенно тонула в трясине «самой свободной страны мира».

Мне особенно приятно было видеть этот круг соотечественников, живущих здесь прежней русской жизнью, не затронутой бурями и потрясениями революции, ощутить их почти не тронутое временем ровное течение жизни. Здесь, в этом далеком уголке бескрайних пустынь Средней Азии, оазис русской жизни, чувств и мыслей все еще сохранялся. Но вряд ли мне следовало уповать на то, что большевики откажутся от попыток отравить сей край своим ядом. Кашгар был нужен им как страна изобилия, если сравнивать её с Россией, которую они разрушили. Кроме того, это было местом, куда могли стекаться «белые банды империализма», как они их называли, и угрожать коммунистическому отечеству.