Павел Назаров - Беглец в просторах Средней Азии

В русской колонии меня познакомили с некой молодой женщиной, известной как мисс О. Ее прошлое было несколько туманным. По её собственным словам, она служила в знаменитом женском Батальоне смерти. Таковой изобретен был самым одиозным из главнокомандующих, адвокатом Керенским, как отчаянная попытка спасти военную мощь Российской Империи, для разорения которой он так много сделал в то время, когда русские действующие армии разложились не без помощи немецких агентов и при благословении своего дорогого Временного правительства. К своему удивлению, я распознал в ней женщину, знакомую мне ещё в Ташкенте: она была «подругой» иностранного инженера на службе во время войны в том же ведомстве, где я был директором. То был умный молодой человек, который прекрасно говорил по-русски, равно свободно владел языками английским, французским и немецким.

Когда я был арестован большевиками и брошен в тюрьму, а участники антисоветской организации вынуждены были искать убежища в горах, пришлось скрываться и некоему британскому офицеру, что послан был британским генеральным штабом в Туркестан. Между прочим, его замечательные приключения, через которые он благополучно прошел благодаря своей находчивости и смелости, составили одну из самых романтических страниц в истории борьбы с большевизмом в Туркестане. Пытливый же наш инженер, друг мисс О., сумел-таки добраться до комнат, где останавливался англичанин, и в полной мере прибрал к рукам всё, что тому пришлось оставить после себя, а затем сумел выбраться из страны и обрестись в своей родной Бельгии, тогда как подруга его пробилась в Кашгар. Здесь она была встречена с распростертыми объятиями русскими, которые предоставили ей отличную должность в консульстве – преподавателя русского языка для китайских чиновников. Однако вскоре её уличили в краже некоторых важных документов из консульского архива с целью передачи их китайским властям, а некоторые из находившихся здесь белых офицеров раскрыли тот факт, что она ещё и поддерживает связь с большевиками. Конечно, её сразу же уволили из консульства, после чего она очутилась на иждивении своих китайских учеников.

Конечно, я не давал повода понять, будто знаю, с кем имею дело, и мисс О. продолжала расспрашивать меня о моих друзьях, которые остались в Ташкенте, о том, что собираются делать «старые генералы», какие действия ещё могли бы предпринять белые, ну и так далее.

«Остерегайтесь мисс 0. – прошептал мне один русский друг, – у нас есть веские основания полагать, что она большевистская шпионка». – «Не волнуйтесь, – был мой ответ, – я умею отличить птицу по её полету».

В разговорах с упомянутой дамой я не скрывал своего отношения к советской власти, большевикам, коммунистам в целом и к их сообщнику А. Ф. Керенскому, большим поклонником которого, к моему удивлению, она оказалась. Я сказал ей, что знал этого ставленника, этого супер-статиста, когда тот был ещё школьником, со всей его похвальбою, истеричной болтливостью. И добавил, что мы, старые ташкентцы, должны были бы краснеть за наш любимый Туркестан в связи с тем, что край подарил такой неблагородный металл нашей бедной России. Если бы, впрочем, не то обстоятельство, что одновременно подарил ей и героя Белого движения, генерала Корнилова (184) . Я, не стесняясь в выражениях, позволял себе излить едва сдерживаемый гнев и презрение к большевикам, к их жалкому предвестнику и не без радости замечал искры ненависти, сверкавшие в глазах авантюристки.

Но мои страдания отнюдь ещё не закончились, и вскоре после прибытия со мной произошёл случай, едва не стоивший мне жизни.

Одним чудесным утром я с несколькими друзьями, включая полковника Этертона, отправился на пикник, организованный нашими друзьями из шведской миссии. Оседлав карачаевского лопера или триплера (иноходца), я ехал довольно быстро и несколько оторвался от остальных; эта порода лошадей, как я узнал впоследствии, печально известна слабостью передних ног (185) . Только мы выехали из города по узкой пыльной улочке, как вдруг моя лошадь клюнула носом и упала. Я попытался удержать ее, но безуспешно, тогда сделал усилие выброситься из седла, чтобы не быть раздавленным, как я уже неоднократно делал это в прошлом, но было слишком поздно. Через мгновение я упал, и моя левая нога оказалась придавленной крупом лошади. Все произошло в мгновение ока, и я лишь успел почувствовать, как вся её масса прокатилась по моей спине. Раздались вопли ужаса. Я привстал с величайшим трудом, чувствуя, будто спина разбита всмятку; было ужасно больно дышать, я едва мог шевелиться.