Павел Назаров - Беглец в просторах Средней Азии

Двигаясь таким образом, удалось миновать поселение киргизов, которые здесь уже были не нашим народом, а китайскими подданными. Слышен был неистовый лай собак, очевидно, нас учуявших; но поскольку киргизские собаки обычно лают непрерывно всю ночь напролёт, что ставится им в заслугу как собакам сторожевым, на нас никто не обратил внимания.

На таких крутых спусках всё зависит от крепости лошадиных ног, и всё, что требуется от всадника, это держаться в седле, а остальное надо предоставить лошади, однако по-прежнему следует быть начеку, дабы не рухнуть вместе с лошадью и т. п. Мой провожатый впервые очутился на этой дороге, но сумел отыскать путь превосходно благодаря зрению своему, подобному зрению рыси. И он ещё хотел съесть глаза ворона, чтобы улучшить его более!

Мы продолжали спускаться всё ниже и, наконец, достигли каменистого русла реки, каковое в дальнейшем пришлось постоянно пересекать с одного берега на другой в обход крупных каменных глыб. Становилось душно и очень жарко; не было ни намёка на дуновение ветра, и воздух исходил от скал как от печки. В тот вечер я подъел остатки окорока и был томим жаждою. Кроме того, я слишком тепло был одет для данной местности. В конце концов, стоял уже июль месяц, а это самая жаркая пора в Кашгарии. А ведь ещё утром, там, среди вечных снегов, я совершенно замерзал даже в моих плотных одеждах. Пить хотелось невыносимо, горло и рот были иссушены жаждою, нутро горело огнём. Но, несмотря на то, что копыта наших лошадей то и дело ступали по воде, я не поддавался искушению, хорошо зная, как опасно пить воду из неизвестного источника.

Наконец стало понемногу светать; я мог различить очертания гор на фоне неба, а справа обозначились неясные тени как будто огромных тополей.

– Это теснина Урта-Су, – пояснил Турсум-бей. – Как раз тут выходит дорога из Урта-Бель и перевала Терек. Я знаю её хорошо. Теперь давай поедем быстрее, чтоб миновать Абдуллу ещё до рассвета.

Теснина сузилась, и вновь стало темно. Вскоре Турсум-бей произнес:

– Вот наступает самое опасное. Стены тесны и отвесны, их нельзя объехать. Китайские часовые дежурят день и ночь; всё равно мы прорвёмся, иншалла (если будет угодно Аллаху).

Вскоре справа я заметил тёмную массу какой-то стены, а слева захрапел и посторонился верблюд, который, видимо, стоял на дороге. Из темноты, неистово лая, выскочила свора собак, и голос китайца выкрикнул нечто, означавшее, вероятно, «Кто там идёт?» Я остолбенел. В тот же момент другая свора собак вырвалась из темноты и набросилась на первую. Разверзся сущий ад, и китайский страж что-то вновь заорал, но на сей раз иным голосом, видимо, проклиная собак. Весь этот шум отменно замаскировал наше передвижение и… хвала Всевышнему! Опасность была позади!

Было уже совсем светло, когда мы выехали на пустынную равнину. По обе стороны от нас возвышались ряды небольших холмов. При дневном свете можно было видеть, что вода в реке полна грязи, и я вынужден был терпеть бушевавшую во мне жажду, пока мы не достигли ручья, где вода была хоть и мутной, но достаточно свежей и холодной. Здесь Турсум-бей наполнил свой турсук , то есть кожаную бутыль, выделанную из прокопченной кожи, в которой оставалось немного кислого молока. Дальше мы свернули к востоку и вскоре среди холмов отыскали подходящее укромное место для отдыха.

Холмы вокруг голы и каменисты; они сложены из серых и красных глинистых сланцев, часто покрытых тонким серым песком. По руслам речек и в низинах встречалась скудная ксерофитная (засухоустойчивая) растительность, типичная для сухих и жарких пустынь. Вид её странен и причудлив и отчётливо свидетельствовал о том, в какой климатической зоне мы очутились. Каждое растение, кустик или клочок травы росли отдельно вдали друг от друга; плотного покрова не было, поскольку песчаная почва чересчур бедна питательными веществами и влагою, чтобы таковой покров обеспечить. Там встречались заросли эфедры, кустарника с множеством острых шипов; высокий, блестящий, зеленый тростник и, самое яркое среди прочего – маленькие кусты пустынного вьюнка, покрытые красивыми, сладко пахнущими розовыми цветами, как будто искусственно насаженными на свои длинные, тонкие и гибкие зеленые стебли, твердые как проволока, с маленькими едва заметными листьями. Каждый являл собою целый букет диаметром в аршин, выглядевший очень красиво на ярком фоне желтого песка. Под ручьем находились гигантские кусты шиповника или дикой розы с ползучими ветвями, усыпанными противными колючками, белыми цветами и крошечными твердыми листьями. Эти пустынные растения защищаются шипами и колючками от поедания дикими зверями в местности, где пища скудна.