Дарья Истомина - Леди мэр

Так что комфорт полный.

Я долго думала, но потом гранатово-алое с воротником стоечкой платье надела. Элга к столу вышла вся англизированная, в полуделовом брючном костюме, под мужской галстук, а Лохматика нету, сказал, что дежурство. Врет, конечно…

Гаша плавает вокруг стола, как большая мама-рыба над мальками, и следит за тем, чтобы мы жевали. Желательно беспрерывно.

А мне смешно — Карловна изо всех сил расписывает Лазареву мои достоинства. И похожа на мамашу, пытающуюся выпихнуть придурочную дочечку за такого же дубоватого женишка. Хотя внешне это подается как серьезный наш интерес к сугубо экономическим проблемам Сомова.

— О, вы имеете большую ошибку, если недооцениваете Лиз, Алексей Павлович. Еще в корпорации «Т» для решения серьезных проблем Лиз регулярно и логично использовала принцип мозговой атаки.

— Какая там атака. Сидят две дурочки, я да Карловна, и орут друг на друга, а решает все Гаша. Это она придумала, как нашего дорогого интуриста к нам заманить и евро из него вытрясти.

Гаша приятно смущается:

— Да бросьте вы. Просто я ту каменную бабу, узкоглазенькую, которая в лугах спокон веку торчит, с детства боюсь.

— Скифы?

— Позже. Дед говорил, это как бы памятный знак, которым Орда, ну, Чингисханово воинство, по берегам Волги места битв метило… Там, где они наших предков метелили и наши предки, соответственно, их… Ну вот Агриппина Ивановна и выдвинула… концепцию…

— Чего я выдвинула? Да вы им про меня не верьте. Я только про эту каменную тетку и ляпнула.

— Гашенька, ляпнуть в нужное время и в нужном месте — не каждому дано.

— А… Ну вас!

Она берет под мышку сонного Гришку и уносит его, что-то приговаривая. Парень за день нахватался таких впечатлений, так устал, что и не брыкается.

— Ну и что вы задумали, дамы?

— Да это же мечта любого европейского замученного сервисом туриста. Дикости хочешь? Первозданности? Туземности? Пожалуйста — программа! «Дорогой Чингисхана». Кибитки на лугах поставить… С такими дырочками сверху…

— Юрты? С шанраками?

— Вот-вот… Идолов навтыкать… Как бы под стоянку ордынцев… Луки-стрелы, щиты-сабли… Лошадок табунчик из Башкирии пригнать… И вперед! Гоняй верхом, пей кумыс, дрыхни в юрте, лопай сырое мясо с костра. И никакой цивилизации. Да что это все я да я?

— Вот именно. Я бы хотела иметь от господина Лазарева хотя бы краткую информацию… Что же это такое — Китай? Ну что вы увидели самое-самое?.. Самое страшное, или самое веселое…

— Самое страшное говорите?.. Ну что ж… Это когда утром в тесном-тесном городе миллиона три совершенно одинаковых китайцев едут на своих совершенно одинаковых велосипедах на работу…

— А самое веселое?

— А то же самое. Они на работу едут, а не на поиски опохмелочки.

Возвращается Гаша, несет здоровенный поднос с заварочным чайником, чашками, сдобой и тому подобным.

— Чай я, конечно, заварила. С вашей коробочки. Только он все одно некрепкий. Прозрачный. Наш-то заваришь, как деготь, сразу видать.

— Гашенька, это такой сорт чаю. Зеленый. Называется «Перо павлина».

— Ну вам видней. Чьи вы тут перья кушаете…

Лазарев заглядывает в заварочный чайник и озадачивается:

— М-да… Позвольте-ка я этот чаек сам заварю. Меня там учили!

— Обучите и меня, господин Лазарев. Я имею склонность поглощать полезную информацию.

— Нет проблем. Где у вас кипяток?

Элга, взяв его за руку, уводит в глубину дома. Агриппина Ивановна загадочно рассматривает меня:

— Я извиняюсь… Засиделись вы тут, Лизавета. А я вот и не знаю…

— Что… не знаешь?

— Вам как стелить-то? Еще отдельно или уже вместе?

— Гаша!! О чем ты?!

— Понятно. Еще отдельно.

Только гораздо позже Карловна мне призналась, что уволокла Алексея Палыча от нас, чтобы благородно сексотить. Когда он начал что-то бубнить про чай, она просто выдернула из его рук чайник:

— Черт с ним, с этим чаем. Весь день Лиз категорически препятствует моим личным контактам с вами, господин Лазарев. Я имею уверенность, что вам она ничего не скажет. Она имеет гордость и достоинство! И презирает тех, кто жалуется…

— Ну, кое-что я уже начинаю понимать.

— Вы не можете иметь никакого понимания! То, что здесь делают с Лиз, — это аморальное гнусное беззаконное злодейское негодяйство!

Через час за столиком с остатками и чаепития и вином сидит один Лазарев. На столе в стеклянных пузыриках горят фигурные восточные свечки.

Я стою под крыльцом с бокалом черного вина в руках.