Пип Уильямс - Потерянные слова

Вернулась Росфрит, и мы вместе спустились по лестнице.

— Ты суфражистка, Росфрит? — спросила я.

— Я не выхожу ночью на улицу, чтобы бить окна, если ты спрашиваешь об этом, — сказала она. — Но я не боюсь открыто называть себя суфражисткой.

— Я думаю, что не смогла бы делать то, что делают эти женщины.

— Морить себя голодом или нарушать общественный порядок?

— Не смогла бы ни того, ни другого.

Росфрит остановилась посреди лестницы и повернулась ко мне.

— Думаю, я тоже. Представить себе не могу… ну, ты прочитала статью. Но воинственность — не единственный способ, Эсме.

Росфрит двинулась дальше, а я последовала за ней, отставая на две ступени. Мне так много хотелось спросить у нее, но, несмотря на то что мы обе выросли под тенью Словаря, я чувствовала, что мы жили с ней в разных мирах.

Мы постояли немного у дверей кухни, наблюдая за дождем.

— Лучше я одна побегу, — сказала Росфрит, — а ты сегодня уже достаточно намокла, поэтому пережди ливень в тепле. Нам нужно беречь тебя от простуды.

Она раскрыла свой зонт и побежала к Скрипторию.

Лиззи стояла у плиты.

— Посмотри на свое лицо, Эссимей. Что стряслось?

— Газеты, Лиззи. Ты пришла бы в ужас от того, что там пишут.

— Мне и газеты читать не нужно, рынка вполне хватает.

Лиззи подбросила уголь в огонь и захлопнула тяжелую чугунную заслонку. Она с трудом выпрямила спину.

— Там говорят о том, что случилось с суфражистками в Бирмингеме?

— Да, говорят.

— Люди выражают свое недовольство? По поводу голодовки и принудительного кормления?

— Некоторые выражают, — ответила Лиззи и стала складывать нарезанные овощи в большую кастрюлю. — Другие говорят, что они все делают неправильно, что мухи лучше ловятся на мед.

— Но считают ли люди, что суфражистки заслужили эти пытки?

— Некоторые считают, что нельзя обрекать их на голодную смерть.

— А ты что думаешь, Лиззи?

Она подняла красные и слезящиеся от лука глаза.

— Я бы не решилась на такое.

Она не ответила на мой вопрос, но я бы сказала то же самое, если бы была честна с собой.

11 апреля 1910

С днем рождения, дорогая Эсме!

Поверить не могу, что тебе уже двадцать восемь. Я чувствую себя старухой. В этот раз, учитывая твою постоянную тревогу, я высылаю тебе книгу Эмили Дэвис. Она была подругой моей матери и участвовала в суфражистском движении полвека. Она придерживалась совершенно другого подхода, чем миссис Панкхёрст, и настаивала, что женщины и мужчины должны иметь равные права на образование, приводя веские аргументы. Искренне надеюсь, что, прочитав ее книгу «Размышления по некоторым вопросам, касающимся женщин», ты сама задумаешься о высшем образовании.

Я прочитала твое письмо вслух за завтраком. Мы с Бет полностью разделяем твои опасения, но бессильными и ничтожными себя не чувствуем.

Эта борьба началась не вчера. Действия последовательниц Эммелин Панкхёрст наверняка привлекут внимание к проблеме, но они не ускорят принятие положительного решения. Рано или поздно мы получим право голоса, но борьба на этом не закончится. Она продолжится, но в ней нельзя будет полагаться только на женщин, готовых голодать.

Наш дед в открытую говорил о праве голоса для женщин еще в пору, когда всеобщее избирательное право было всего лишь популярным политическим тезисом. Интересно, как слово «всеобщий» трактуется в Словаре? Во времена моего деда оно относилось ко всем взрослым, независимо от расы, финансового и социального положения. Но оно не имело отношения к женщинам, и это дед осуждал. «Борьба будет долгой, — говорил он, — и чтобы добиться успеха, придется вести ее на многих фронтах».

Ты не трусиха, Эсме. Мне очень досадно, что молодая женщина думает так потому, что не подверглась жестокому обращению за свои взгляды. Тильда участвует в кампаниях ЖСПС, потому что они ей полностью подходят. Она актриса и умеет манипулировать публикой. Если ты хочешь быть полезной, занимайся тем, чем занималась всегда. Как-то раз ты заметила, что одни слова считаются важнее других только потому, что они где-то записаны. Ты была не согласна с тем, что слова образованных людей по умолчанию важнее, чем слова простого народа и женщин в том числе. Занимайся тем, в чем ты мастер, моя дорогая Эсме: продолжай разбирать и записывать слова, которые мы используем. Когда женщины получат право голоса, настанет время решать вопросы, которые сейчас кажутся несущественными. Сама того не осознавая, ты уже работаешь над этим. Как сказал мой дед, игра будет долгой. Так что играй ту роль, которая подходит тебе, а другие пусть исполняют свои роли.