Пип Уильямс - Потерянные слова

Мистер Брукс уже был на поле, и я подумала, что Сара неслучайно выбрала время приезда. С тех пор как намерения Бруксов стали ясны, Филип не приходил на чай к сестрам вместе с женой. Я думала, он считал, что лучше оставить это дело на женщин. И только когда я увидела, как он подавал свой первый мяч, я поняла, что они опасаются, что «это дело» еще не улажено. Они хотели произвести на меня впечатление, и вскоре мне предстояло принять или отклонить их предложение. Филип отдал свою шляпу судье, и его лысина засверкала на солнце. Он был настолько же высок, насколько Сара была маленькой, и бежал по полю на своих длинных тонких ногах, вырывая мяч из мельницы рук.

— Это Филип придумал, — сказала Сара после его второй попытки подачи мяча.

— Что придумал?

— Привезти тебя на матч. Ох, мяч не долетел! Они собираются все время кидать его на край поля?

Зрители, сидящие с другой стороны овального поля, зааплодировали.

— Наши вряд ли выиграют. По-моему, Филип не может сосредоточиться. Бедняга, он так хотел тебе понравиться.

— Мне?

— Да, я же сказала, это была его идея. Ему и на чай хотелось приезжать, но я не пускала. Его присутствие было бы некстати, согласна?

Я опустила глаза.

— Думаю, он надеялся показать тебе, что может стать прекрасным отцом, продемонстрировав свои спортивные достижения.

Вообще-то, мне нравилась ее прямота, но сейчас она меня ошарашила.

— Ну все, Филип закончил. Пятнадцати пробежек не хватило. Теперь он, наверное, рад, что объявили перерыв.

Я увидела, как игроки уходили с поля в помещение клуба. Когда Филип посмотрел в нашу сторону, Сара помахала ему рукой. Он не присоединился к своим товарищам по команде, а направился к нам. Сутулая походка, длинные шаги по зеленой траве.

— Пожалуйста, скажи, что вы только что приехали, — сказал он, когда подошел поближе. Его лицо было красным, то ли от смущения, то ли от солнца.

— Боюсь, я тебя разочарую, милый. Мы приехали, когда Шарп вышел отбивать подачу, — Сара встала на носочки, чтобы поцеловать мужа, и я не могла отделаться от мысли, что его сутулость появилась благодаря браку.

Филип посмотрел на счетное табло.

— Ну все, я так понимаю, теперь я буду считаться выбывшим, — сказал он и повернулся ко мне. Его ореховые глаза сияли. — Эсме, я очень рад тебя видеть.

Я не знала, что ответить, поэтому кивнула с натянутой улыбкой. Когда он протянул мне свою длинную руку, я подала ему свою. Он взглянул на мою обожженную ладонь, но не вздрогнул. Я ожидала, что его рукопожатие будет слабым из-за страха раздавить то, что выглядело таким хрупким, однако его хватка оказалась достаточно крепкой, чтобы моя ладонь не выскользнула раньше, чем было принято. По словам папы, рукопожатие может многое рассказать о характере человека.

Был вторник, и миссис Трэвис взяла выходной. Сара должна была прийти на чай, и сестры собирали на кухне поднос. Когда я вошла, Дитте выкладывала на блюдо кусочки кекса, а Бет заваривала чай. Только я хотела предложить свою помощь, как почувствовала, что по ноге стекает струйка. Не успела я сообразить, что это, как из меня хлынул поток. Я ахнула, и сестры повернулись.

— Мне кажется, воды отошли, — сказала я.

Дитте держала в руке кусок кекса, а Бет — чайник. Несколько секунд они не двигались, а потом переполошились, как испуганные цыплята, забегали туда-сюда, перебивая друг друга. Они спорили о том, можно ли мне есть или нельзя, пойдет ли мне на пользу чай из листьев малины или лучше не пить его, нужно ли мне прилечь или лучше принять ванну.

— Я точно помню, что доктор запретил принимать ванну, — сказала Бет.

— А я помню, как Ада Мюррей говорила, что ванна была для нее облегчением, а она родила сотню малышей, — говорила Дитте, из голоса которой исчезли обычные спокойствие и уверенность.

Мне не хотелось ни есть, ни пить, ни принимать ванну, но никто не спрашивал мое мнение.

— Я думаю, мне надо переодеться во что-то сухое, — перебила их я, потому что все еще стояла в луже, вызвавшей такой переполох.

— Боль началась? — спросила Бет.

— Нет, я чувствую себя так же, как и десять минут назад, только одежда мокрая. — Я думала, мои слова их успокоят, но сестры смотрели на меня в полном недоумении. Когда в дверь постучали, они обе бросились открывать ее, оставив меня одну на кухне.

— Где она? — послышался голос Сары.

Все трое пришли на кухню. Сара вбежала первой, с широкой улыбкой на веснушчатом лице.

— Все совершенно нормально, — сказала она, заглядывая мне в глаза до тех пор, пока не убедилась, что я ее понимаю. Потом она повернулась к сестрам и повторила более строгим голосом: — Совершенно нормально.