Пип Уильямс - Потерянные слова

— Этот вопрос можешь задать любому из прислуги, Эсме. У всех нас найдется ответ.

Лиззи налила себе чай и села за стол.

— Это значит, что ты устал.

— Почему бы тогда просто не сказать усталый ?

Лиззи задумалась.

— Это не просто усталость от недосыпа, это усталость от тяжелой физической работы. Я встаю до рассвета, чтобы натопить большой дом и приготовить еду для всей семьи, прежде чем они откроют глаза, и я не ложусь спать, пока они не уснут. Уже с середины дня я чувствую себя ни на что не годной и измотанной, как загнанная лошадь.

Я вытащила из кармана листочек и взглянула на слово вялый . Оно действительно отличалось от слова измотанный . В нем была лень. Я взглянула на Лиззи и поняла, почему это слово ей не подходит.

— У вас есть карандаш, миссис Би?

Миссис Баллард нахмурилась.

— Мне не нравится видеть этот клочок бумаги у тебя в руках, Эсме.

Я показала ей листочек.

— Он заполнен не до конца, видите? Его испортили, а я хочу дать ему право на существование.

Миссис Баллард кивнула.

— Лиззи, милая, принеси, пожалуйста, карандаш для Эсме. Он в кладовке рядом со списком продуктов.

Я зачеркнула слово вялый и перевернула листок. Обратная сторона была чистой, но я застыла в нерешительности. Я никогда прежде не заполняла сама листочки, хотя много лет жила среди них — читала их, запоминала и спасала. Я обращалась к ним за объяснениями. Но когда значения слов меня разочаровывали, я и представить не могла, что могу их дополнить.

На глазах у Лиззи и миссис Баллард я написала:

ИЗМОТАННЫЙ

«Я встаю до рассвета, чтобы натопить большой дом и приготовить еду для всей семьи, прежде чем они откроют глаза, и я не ложусь спать, пока они не уснут. Уже с середины дня я чувствую себя ни на что не годной и измотанной, как загнанная лошадь».

Лиззи Лестер, 1902

— Не думаю, что доктору Мюррею понравится эта цитата, — сказала миссис Баллард. — Но приятно видеть ее записанной на бумаге. Лиззи права. Когда целый день на ногах, чувствуешь себя без сил.

— Что ты написала? — спросила Лиззи.

Я прочитала цитату вслух, и она потянулась к крестику на груди. Я испугалась, что могла расстроить ее.

— Мои слова еще никогда никто не записывал, — наконец проговорила она, потом поднялась и начала убирать со стола.

Я посмотрела на свой листочек и подумала о том, что его нужно положить в одну из ячеек. Интересно, что почувствует Лиззи, когда узнает, что ее имя будет жить по соседству с такими именами, как Вордсворт и Свифт? Я решила оформить заглавный листочек и прикрепить к нему пример Лиззи, но вспомнила, что все слова, которые начинались на ту же букву, что и ее слово, уже опубликованы.

Лиззи и миссис Баллард остались на кухне, а я помчалась наверх. Сундук был заполнен больше чем наполовину. Я положила слово измотанный на самый верх.

Мое первое слово. Оно было особенным, потому что появилось на свет не из книг, листочек только внешне ничем не отличался от других. Я вытянула ленту из косы и перевязала его. Он выглядел одиноким, но я рассчитывала подобрать ему компанию.

Папа однажды рассказал мне, почему доктор Мюррей определил именно такой размер для листочков. Сначала он высылал корреспондентам готовые бланки, но потом ограничился просьбой записывать слова и предложения на листочках размером шесть на четыре дюйма. У некоторых корреспондентов не всегда имелись под рукой чистые листы бумаги, и, когда я была маленькой, папа наклонялся под сортировочный стол и показывал мне вырезки из газет, исписанные блокнотные листы, бумагу для заворачивания мяса, на которой коричневые пятна крови расплывались по словам. Порой встречались даже вырванные книжные страницы, что вызывало у меня возмущение. Я как-то предложила доктору Мюррею уволить тех корреспондентов, которые портили книги. Папа тогда засмеялся. Он рассказал, что самым злостным вредителем был Фредерик Фернивалл. Доктор Мюррей уволил бы его, не будь Фредерик Фернивалл секретарем Филологического общества. Это ему пришла в голову мысль о создании Словаря.

Папа считал, что задумка доктора Мюррея собирать листочки со всего мира была гениальной. Простые и удобные на первый взгляд, они становились все более ценными по мере заполнения Скриптория словами, вот только их хранение вызывало трудности. В связи с этим доктор Мюррей рассчитал размеры листочков таким образом, чтобы они точно подходили под размеры ячеек и в них не оставалось ни дюйма пустого места.