Пип Уильямс - Потерянные слова

Не знаю, как долго мы так сидели, но я чувствовала, что его глаза тоже блуждают по моему лицу. Между нами больше не было стеснения и вежливой учтивости. Мы были полностью обнажены друг перед другом.

Когда наши глаза встретились, казалось, что мы вернулись домой после долгого совместного путешествия, которое сделало нас еще роднее. Гарет выпустил мои руки и потянулся к сумке. Легкая дрожь мешала его пальцам справиться с застежкой. Если раньше у меня были сомнения, то теперь я знала, что лежит в сумке.

Однако там было не то, что я ожидала.

Он вытащил сверток, упакованный в фирменную коричневую бумагу Издательства и перевязанный веревкой. Он был такого же размера, как пачка чистой бумаги, только тоньше.

— Это тебе, — сказал Гарет.

— Надеюсь, там не гранки.

— Что-то вроде гранок, — ответил он.

Я развязала веревку, и бумага упала.

Это был красивый предмет в кожаном переплете с золотой надписью. Должно быть, он стоил Гарету трехмесячной зарплаты. «Женские слова и их значения» было выбито на зеленой коже тем же шрифтом, который используется в томах Словаря. Я открыла первую страницу, где название повторялось, а под ним было написано: «Под редакцией Эсме Николл».

Этот том был тоньше по объему, и шрифт крупнее, чем в Словаре доктора Мюррея — страницы были поделены на две колонки вместо трех. Я открыла книгу на букве C и пальцами провела по знакомым словам, в которых звучали голоса женщин. Одни слова были мягкими и благородными, другие — как у Мейбл — грубыми и хриплыми. Потом мне встретилось слово, которое я записала на листочек одним из первых. Я испытала волнение, увидев его напечатанным на бумаге. Мои губы шепотом повторили неприличный стишок.

Что было непристойнее — произнести его вслух, написать или напечатать на бумаге? Срываясь с губ, оно могло быть развеяно ветром или вытеснено другими словами, его могли не расслышать или неправильно истолковать. На странице слово приобретало настоящие формы. Оно было поймано и прижато к бумаге буквами, которые располагались в определенной последовательности, чтобы каждый, кто их прочитает, знал, как выглядит это слово и что оно означает.

— Представляю, что ты мог подумать, увидев эти слова, — сказала я.

— Я был рад наконец-то узнать их истинные значения, — ответил Гарет, и на его серьезном лице засияла улыбка.

Я продолжала перелистывать страницы.

— Я целый год занимался этим, Эс. Каждый день, когда я держал в руках листочек с твоим почерком, я узнавал тебя все лучше и лучше. С каждым новым словом я влюблялся в тебя еще сильнее. Мне всегда нравились форма букв и ощущение их бесконечного сочетания, но ты показала мне, что они могут не только ограничивать слово, но и раскрывать его потенциал.

— Но как?

— По несколько листочков за раз. И я всегда старался возвращать их на то же место, откуда брал. Под конец мне помогала половина Издательства. Мне хотелось участвовать во всем, а не только в наборе шрифта. Я выбирал бумагу и работал с печатным станком. Я сам разрезал страницы, и женщины из переплетной мастерской вывернулись наизнанку, чтобы показать мне, как собрать их вместе.

— Не сомневаюсь, что они так и делали, — улыбнулась я.

— Моим шпионом в Скриптории был Фред Свитмен, но все это было бы невозможно сделать без Лиззи. Ей известны все твои тайники и каждый твой шаг. Не злись на нее за то, что она давала мне листочки.

Я подумала о коробке из-под обуви в моем рабочем столе и о сундуке под кроватью Лиззи. Мой «Словарь потерянных слов» . Она была его хранительницей. И она хотела, чтобы слова были найдены.

— Я бы никогда не стала злиться на Лиззи, — сказала я.

Гарет снова взял мои руки.

— Я должен был выбрать между словами и кольцом.

Я посмотрела на свой словарь, потрогала пальцами его название и почувствовала слова в своем дыхании. Я представила кольцо на своей руке и обрадовалась, что его там нет. Я не понимала, как можно испытывать столько чувств одновременно. Большего невозможно было представить.

Мы с Гаретом молчали. Он не стал спрашивать, а я не стала отвечать, но я чувствовала те минуты, как рифму поэмы. Они были предисловием ко всему, что произойдет дальше, и я была готова к тем событиям. Я притянула к себе его лицо, по-разному ощущая его кожу своими ладонями. Его губы были теплее моих и все еще хранили вкус чая. Его рука на моей талии ни о чем не просила, но я прильнула к нему, желая, чтобы он почувствовал все изгибы моего тела.