Пип Уильямс - Потерянные слова

Я смирилась с тем, что Гарет записался в добровольцы, но не могла перестать думать о том, что он идет навстречу смерти. Эта мысль лишила меня сна. По ночам я смотрела, как он спит, и украдкой прикасалась к нему. Я хотела знать его мнение обо всем на свете и утомляла его вопросами о добре и зле и о том, были ли англичане действительно хорошими, а немцы плохими. Я пыталась узнать его получше, чтобы у меня осталось больше воспоминаний о нем, если он погибнет.

Гарет был отозван из отпуска после битвы при Фестубере. В список погибших, опубликованный в «Таймс оф Лондон», попали четыреста бойцов Оксфордширской и Бакингемширской легкой пехоты. Мы были женаты меньше месяца.

— Эс, меня же не отправляют во Францию.

— Потом отправят.

— Возможно, но там сотня новобранцев, которые нуждаются в обучении, прежде чем их куда-то отправят. Так что я надолго задержусь в Каули. Я буду достаточно близко от Оксфорда, чтобы сесть на один из тех новых автобусов и где-нибудь вместе пообедать, а в свои отпускные я буду приезжать домой.

— Да, но я привыкла к твоему картофельному пюре и думаю, что я уже разучилась мыть посуду, — сказала я, стараясь казаться беззаботной, но я провела в одиночестве слишком много вечеров за последние несколько лет, поэтому знала, как мне будет тоскливо. — Чем мне себя занять без тебя?

— Больницам нужны волонтеры, — ответил Гарет, радуясь, что нашел прекрасное решение. — Не все раненые из здешних мест. К некоторым никогда не приходят посетители.

Я кивнула, хотя не считала это решение прекрасным.

Гарет уехал в Каули, оставив дома немножко себя. В шкафу висела его наглаженная штатская одежда. На раковине в ванной лежала расческа, в зубцах которой застряли несколько его волос — черных и жестких седых. Рядом с кроватью остался раскрытый томик стихов Руперта Брука с переломленным пополам корешком. Я взяла книгу в руки, чтобы посмотреть, какую поэму Гарет читал. «Мертвые». Я положила книгу обратно.

Моим убежищем от одиночества был Скрипторий. Как долго еще ждать, думала я, того времени, когда в листочках появятся цитаты об этой войне?

Дитте прислала мне книгу «Обратная сторона фронта», написанную Филлис Кэмпбелл. Я положила ее в стол и прочитала, когда все разошлись по домам. Ее война так отличалась от той, что описывали в газетах.

Папа всегда говорил, что именно контекст определяет значение.

Филлис писала, что в Бельгии немецкие солдаты рубят штыками младенцев, насилуют женщин и отрезают им груди.

Я думала о всех тех немецких ученых, с которыми доктор Мюррей консультировался по поводу германской этимологии в английском языке. Они молчали с самого начала войны. Или их заставили молчать? Могли ли эти учтивые языковеды совершать подобные зверства? И если немец мог, почему бы не смог француз или англичанин?

Филлис Кэмпбелл и другие похожие на нее женщины выхаживали бельгиек — тех, кто сумел выжить. Они приезжали в кузовах грузовиков с обернутыми вокруг окровавленных грудей тряпками и мертвыми младенцами на коленях.

Мои руки дрожали, когда я переписывала цитаты на листочки, заглавным словом для которых была война . Они добавляли что-то мерзкое к тем дополнительным словам, которые ждали переиздания Словаря. Когда я закончила, у меня не было сил. Я встала и отыскала нужную ячейку, вытащила из нее все листочки и просмотрела их. Цитаты, которые я только что переписала, добавили бы к значению слова война что-то новое — то, что вызывает страх и ужас. Но я не смогла добавить их. Вернув старые листочки назад в ячейку, я взяла свои и подошла к камину. Я выкинула все цитаты из книги Филлис Кэмпбелл в огонь и наблюдала, как они становятся призраками.

Я вспомнила слово лилия . Тогда, в детстве, я думала, что, если спасу листочек из огня, я спасу память о своей матери. Я не имела права уничтожать то, что война значила для Филлис Кэмпбелл и для тех бельгийских женщин. Люди должны знать не только о воинской славе и подвигах мужчин, но и о том, что происходило с женщинами. Я вернулась к столу, открыла книгу и дрожащей рукой снова заполнила листочки цитатами.

Если война меняла характер людей, она, несомненно, изменит и характер слов. Но так много английских слов было уже напечатано. Мы приближались к концу.

«Я думаю, что война найдет свою дорогу в последние тома, — сказал мистер Свитмен, когда мы с ним это обсуждали. — Об этом позаботятся поэты. Они умеют добавить к значениям новые оттенки».