Пип Уильямс - Потерянные слова

Росфрит сфотографировала нас. Я вдруг с ужасом представила этот снимок на каминной полке: Гарета, навечно оставшегося молодым, и себя — старой, закутанной в шаль и одиноко сидящей у огня.

Мы всей толпой шли по улицам Иерихона. Когда мы дошли до Уолтон-стрит, переплетчицы и хористы вернулись в Издательство, работники мистера Брэдли и мистера Крейги свернули к старому зданию Музея Эшмола. Остальные пошли с нами в Саннисайд, где под ясенем нас ждал стол с тортом и бутербродами. Это напомнило мне все наши чаепития и пикники, которые мы устраивали в честь завершения работы над очередной буквой или выхода нового тома Словаря. Когда миссис Мюррей повела доктора Мюррея в дом, мы поняли, что подаренные помощникам два часа закончились. Мистер Брэдли и Элеонор вернулись в Музей Эшмола, а мистер Харт отправился в Издательство. Дитте и Бет отвели миссис Баллард на кухню, а Элси и Росфрит вызвались помочь Лиззи все убрать. Мистер Свитмен самым последним вернулся к работе в Скрипторий. Он пожал руку Гарету и взял мою, чтобы поцеловать ее.

— Каким гордым и счастливым был бы твой отец, — сказал он. Я с благодарностью смотрела ему в глаза, зная, что память о папе живет не только в моем сердце.

Мы стояли на крыльце папиного дома. Моего дома. Стояли, как будто ждали, когда нас впустят. Возникла небольшая путаница в том, кто должен первым открыть дом.

— Теперь это наш дом, Гарет, — сказала я.

Он улыбнулся.

— Может быть, и так, но у меня нет ключа.

— Ах да, конечно! — я наклонилась и достала ключ из-под цветочного горшка. — Вот он.

— Не думаю, что тебе нужно так легко отдавать его мне. Дом — это не приданое.

Прежде чем я успела ответить, он поднял меня на руки.

— А теперь, — сказал Гарет, — открывай дверь, и мы перешагнем через порог вместе. И делай это побыстрее, Эс. Если ты не против.

Каждая комната была украшена вазами с ландышами и сверкала чистотой. Горящий камин спасал дом от вечерней прохлады, а на кухонной плите медленно тушился наш ужин.

— Тебе повезло, что у тебя есть Лиззи, — сказал он, опуская меня на пол.

— И мне повезло, что у меня есть ты.

Без лишних разговоров я взяла Гарета за руку и повела наверх.

Я открыла дверь в папину комнату. На кровати лежало новое покрывало, которое сшила Лиззи и украсила его изящной стежкой. Я ни разу не спала здесь и была рада, что кровать родителей станет нашим брачным ложем.

Мы не стеснялись своих тел, но берегли то, о чем знали, и то, о чем не ведали. Я ужаснулась непрошенным воспоминаниям о Билле, о том, как он проводил пальцем от пробора моих волос по лицу и вдоль тела. «Нос, — шептал он мне на ухо, — губы, шея, грудь, живот…»

Я вздрогнула, и Гарет чуть отодвинулся. Я взяла его руку и поцеловала ладонь. Потом провела его пальцем по длине всего моего тела.

— Холм Венеры, — сказала я, когда мы достигли мягкого клубка волос.

Гарет был зачислен во 2-й батальон Оксфордширской и Бакингемширской легкой пехоты, но на военной базе в Каули его ждали только через месяц. Доктору Мюррею было трудно обходиться без меня, но он согласился сократить мое рабочее время. После обеда я уходила из Скриптория в Издательство, где Гарет учил юных, старых и слабовидящих обращаться с оружием. Издательство готовило отряды местной обороны.

В тот день я снова наблюдала за Гаретом. Он показывал молодому парню, который на вид был не старше пятнадцати, как держать винтовку. Его левую руку он положил на ствол, правую — на рукоятку, следя за тем, чтобы на спусковом крючке находился только кончик указательного пальца. Гарет был сосредоточен так же, как при наборе строк в рамку. Он отступил на шаг, чтобы оценить позу юноши. Услышав замечание, парень сдвинул винтовку с плеча ближе к груди.

Когда юноша сделал вид, что стреляет, как будто играя в ковбоя, Гарет опустил ствол винтовки и что-то сказал ему. Я не слышала слов, но выражение лица мальчика напомнило мне слова Лиззи, которые она мне сказала, когда узнала, что Гарет должен стать офицером. «Армии нужны взрослые мужчины, чтобы наставлять мальцов». Она была права. Гарет умел вести за собой, и к нему прислушивались. Я убедилась в этом, когда видела, как он обучал молодых коллег в типографских цехах. Меня мучил вопрос, будет ли он пользоваться авторитетом во Франции, но ответа на него я не нашла.

Мы гуляли по берегу Касл-Милл. Гарет был одет в военную форму, и, хотя он жаловался, что она выглядела слишком новой, все, кто проходил мимо, приветствовали его кивком головы, улыбкой или крепким рукопожатием. Лишь один человек отвел взгляд в сторону — молодой мужчина, чья гражданская одежда слишком сильно бросалась в глаза.