Пип Уильямс - Потерянные слова

У стены Скриптория что-то лязгнуло, и свист прекратился. Я наклонилась и посмотрела через отверстие. Там был Гарет.

Он прислонил свой велосипед и выпрямился, проверил содержимое сумки и аккуратно закрыл ее. Я подсматривала за ним сотни раз и полюбила то, с какой деликатностью он относился к словам, словно они были хрупкими и драгоценными.

Я оглядела себя, почувствовав волнение внутри. Завиток волос выскочил из пучка, и я убрала его обратно. Потом я пощипала себе щеки, покусала губы и села на стуле с необычно прямой спиной. Я ждала, когда войдет Гарет, и боялась того, что он мог мне сказать.

Он не пришел. Я склонилась над работой, и кудрявые завитки снова вырвались на свободу.

Четверть часа спустя я услышала, как открылась дверь Скриптория.

— Доктор Мюррей знает, что ты у нас ранняя пташка?

— Мне нравится одиночество, — ответила я, пытаясь угадать по лицу Гарета его настроение. — Но я буду рада отвлечься. Я слышала, как ты приехал. Что тебя задержало?

— Я думал, что застану тебя на кухне вместе с Лиззи, и не смог отказаться, когда она предложила мне чай.

— Ты ей нравишься.

— А она нравится мне.

Я посмотрела на сумку, которую Гарет держал в руке.

— Немного рановато для гранок.

Гарет ответил не сразу. Он молча смотрел на меня, будто вспоминая мое признание, и я опустила глаза.

— Правок нет. Только приглашение на пикник в обеденный перерыв, — сказал он. — Погода сегодня прекрасная.

Я смогла лишь кивнуть в ответ.

— Тогда я вернусь в полдень, — сказал он с улыбкой.

— Хорошо.

Когда Гарет ушел, я тяжело вздохнула и прижала голову к стене. Полоска света из отверстия в стене скользнула по моей покрытой шрамами ладони. Гарет подошел к велосипеду с другой стороны стены, и лучик света побледнел. Потом он стал ярче и через секунду снова угас. «Как азбука Морзе», — подумала я, но не смогла прочитать послание. Я чувствовала вес его тела, когда он прислонился к стене, слышала гул металла в своей голове. Знал ли он, как близко ко мне находится? Он стоял у стены целую вечность.

Перед обедом я сидела с Лиззи за кухонным столом.

— Дай я поправлю тебе прическу, — сказала она.

— Бесполезно, она все равно найдет способ развалиться.

— Разваливается, когда пучок делаешь ты.

Она подошла ко мне сзади и переколола шпильки. Когда Лиззи закончила, я тряхнула головой. Все кудри остались на месте.

Мы увидели Гарета через окно кухни. Он шел через сад с сумкой на плече и корзиной для пикника в руке. Лиззи вскочила, чтобы открыть ему дверь и впустить внутрь.

Гарет кивнул Лиззи, и она широко улыбнулась.

— Лиззи, — сказал он.

— Гарет, — ответила она.

За этими приветствиями скрывались целые предложения, которые я не могла понять. Гарет поставил корзину на кухонный стол, и Лиззи наклонилась к духовке, чтобы вытащить пирог, который она разогревала. Она положила его на дно корзины и накрыла полотенцем, потом наполнила фляжку чаем и отдала ее Гарету вместе с баночкой молока.

— Плед взял?

— Взял, — ответил он.

Лиззи сняла свою шаль со спинки стула.

— Для декабря, возможно, и тепло, но тебе все равно нужно накинуть это поверх пальто, — сказала она, отдавая ее мне.

Я была сбита с толку тем удовольствием, с которым Лиззи готовила нас к пикнику.

— Хочешь с нами?

Она засмеялась.

— О нет! Столько дел!

Гарет взял корзину со стола.

— Пойдем?

Я протянула ему руку, и мы вышли из кухни.

Мы прогулялись по берегу Касл-Милл и по тропинке до моста Уолтона.

— Даже не верится, что зима началась, — сказал он, когда расстилал плед.

Он достал пирог и положил его в центр. Из него шел пар.

Гарет разгладил место, чтобы я села, налил в кружку чай, молоко и положил кусочек сахара. Я взяла кружку обеими руками и сделала глоток. Чай был таким, как мне нравилось. Мы оба молчали.

Гарет допил чай, налил себе еще и неосознанно дотронулся до своей сумки, лежащей рядом с ним. Когда он допил чай, он долго укладывал кружку обратно в корзину, словно она была сделана из хрусталя, а не из олова. Его руки чуть заметно дрожали.

Когда его кружка была надежно укрыта, он глубоко вздохнул и повернулся ко мне. На губах у него играла улыбка. Он забрал мою кружку и поставил ее на землю, потом взял меня за руки.

Гарет поднес мои пальцы к губам, и тепло его дыхания трепетом отозвалось в моем теле. Мне хотелось прижаться к нему, но я продолжала разглядывать его лицо, стараясь запомнить каждую его черточку: морщинки на лбу, темные брови, длинные ресницы и глаза цвета летнего вечернего неба. На его висках пробивалась седина, и мне хотелось увидеть, как с годами она распределится по всей его темной копне волос.