Джеймс Макбрайд - Дьякон Кинг-Конг

— Но провод…

— Забудь ты про провод. Я же говорю, все заземлено.

— Что значит «заземлено»?

— Ниггер, тебе еще урок математики и марширующий оркестр не нужен? Просто щелкни долбаным выключателем! Я все налажу, когда загорится свет. Поживее, пока весь дом не сбежался на расправу!

Пиджак выбрал ближайший ящик. Открыл и пощупал внутри. Там было два переключателя. Не зная, что делать, он положил оголенный провод на генератор и рванул оба. Что-то заискрило, крякнуло, а потом визгливо взвыл человек. Когда раскочегарился рев генератора и вернулся свет, Пиджак увидел, как в воздух подлетают два ботинка.

С другого конца подвала подошел рассерженный Сосиска, матерясь на ходу и грохоча по горам верстаков, шлакоблоков, раковин и велосипедных запчастей.

— Ну ты чего, Пиджачок? Так трудно переключателем щелкнуть?

И тут молча замер и уставился распахнутыми глазами на что-то посреди пола. Пиджак перебрался через хлам со своей стороны, и оба встали над Эрлом, стрелком Банча. Он лежал навзничь, без дыхания, в черной косухе, опаленной там, где через него прошло электричество. На запястье торчали блестящие часы с разбитым стеклом, а рука крепко сжимала револьвер.

— Господи боже, — сказал Сосиска. — Это ж тот хмырь с праздника в честь Супа. Как он так скоро вернулся? Я думал, его унесли к хренам подальше.

Пиджак уставился на дворника.

— Он помер?

Сосиска присел, поискал на шее Эрла пульс.

— Пока живой, — сказал он.

— Он бы и носа сюда не казал, если бы ему дали выпить бренди, вместо того чтобы позволить Супу отоварить той бутылкой его по голове. Вызовем полицию?

— Ни за что, Пиджак. Жилконтора все повесит на меня.

— Ты же ничего не сделал.

— Подумаешь. Как карта ни ляжет, а если полиция нагрянет в жилконтору, значит, им придется писать заявление. А значит, им придется работать, а не просто дрыхнуть и чаи гонять. Любого, кто их потревожит, мигом спроваживают на выход. Я останусь без работы.

Он посмотрел на Эрла.

— Надо его убрать, Пиджачок. Давай его вынесем.

— Не буду я его трогать.

— Зачем, по-твоему, он сюда приперся? Азбуке тебя учить? Он тут шныряет с пистолетом. Это его на тебя науськал Димс.

— Димс — пацан, Сосиска. А это — мужик. Плюс у малыша Димса денег не хватит, чтобы кого-то нанимать.

— Малыш Димс рассекает на «файрберде» [33] «Понтиак файрберд» — отличающийся агрессивным внешним видом автомобиль с мощным двигателем. Прим. ред . .

— Правда? Боже. А мальчишка ушлый, надо же!

— Черт возьми, Пиджачок, я сейчас возьму свою бейсбольную биту и прогоню тебя в эту самую чертову дверь! Притащил мне проблем! Теперь его надо выносить! И ты мне поможешь!

— Ладно-ладно. Нечего так разоряться.

Но Сосиска уже пришел в движение. Выволок из кучи хлама посреди пола четырехколесную тележку, подкатил к Эрлу, а потом, присев, снова проверил его пульс.

— Меня этот генератор уже бил током, — сказал он. — Он придет в себя не сразу, но будет в порядке. А пока пусть проваливает отсюда к дьяволу.

Они взялись за дело.

Через двадцать минут Эрл очнулся в подворотне за семнадцатым корпусом. Он лежал на спине. От обожженной косухи воняло сгоревшими волосами. Руки до того болели, что он испугался, что сломал сразу обе. Голова — с шишкой на месте, где его вырубила бутылка, — гудела так, словно ее долбили отбойным молотком. Он поднял правую руку — отчего в плечо стрельнула боль — и посмотрел на часы. Стекло разбито. Часы сдохли. Он пошевелил левой рукой, убедился, что она слушается, и достал из левого кармана пистолет. Отметил, что все патроны из него вытряхнули. Сунул обратно в карман и сел. Ступни промокли. Как и ноги. Он обмочился. Посмотрел на небо и окна над головой. Он не видел, чтобы на него глазели люди, но по положению солнца знал, что день в разгаре. Эрл опаздывал. В полдень ему полагалось забрать вчерашнюю выручку у уличных дилеров Банча в Бед-Стее.

Он медленно поднялся на ноги, пока ныл каждый мускул, и вдоль стеночки поковылял к близлежащей станции Сильвер-стрит. Казалось, что он того гляди рассыплется, но, приходя в себя, он шевелился все быстрее, попутно высматривая великана, который спровадил его этим утром. Нужно было добраться до Бед-Стея, чтобы собрать наличку для Банча, а потом направляться домой к боссу. Меньшее, что он теперь мог, — явиться с баблом. Может, хоть за это босс его не убьет.

Элефанти и Губернатор сидели в гостиной скромного двухквартирного кирпичного дома Губернатора в районе Моррис-Хайтс — тихом анклаве многоквартирников под сенью лиственных деревьев среди умирающей округи, — когда дверь распахнулась и в комнату сунулась швабра, а следом — привлекательная женщина с ведром на колесиках, полным мыльной воды. Головы она не поднимала и оттирала пол с такими скоростью и напором, что не сразу заметила двух мужчин. Элефанти сидел в кресле-качалке спиной к двери. Старик — на диване. Женщина мазнула шваброй слева направо, задела кресло-качалку и тут увидела ногу. Удивленно взглянула на Элефанти, глубоко зарделась, а Элефанти в этот миг узрел свое будущее.