Альфред Дёблин - Пощады нет

Салон разделен на два лагеря — военный и штатский. Родня невесты представлена блестящей военщиной, обремененной женами и многочисленными детьми, среди которых особенно много долговязых дочек. Гражданский лагерь для военного словно не существует. Штатские явно принадлежат к низшему классу, это порода пресмыкающихся; маленькие и взрослые сыновья штатских не в силах оторвать глаз от важных военных дядей. Но вот из смежной комнаты, где ждут ближайшие родственники жениха и невесты, распахиваются обе половинки стеклянной двери, поп вперевалочку спешит туда, несколько ребят опережают его, протягивает навстречу жениху и невесте свои лапы и стоит так, пока жених и невеста не пожимают их, отводя тем самым опасности от голов невинных детей. Фисгармония ревет изо всех сил, близится апофеоз — переход к празднично убранному столу (а, кроме того, фисгармонии сейчас придется уступить место небольшому оркестру).

Об руку с женой хозяин дома открывает шествие, беспорядочная толпа гостей формируется в длинный хвост, и, смеясь и болтая, свадебное шествие движется из салона в таинственный полумрак столовой, где, подобно звездам, рассеянным на небесах, мерцают свечи на огромном овале стола, среди цветов, бокалов, тарелок, салфеток, они горят и на стенах, между буфетом и картинами, и в люстре, спускающейся с гладкого белого потолка.

Между дядей и теткой сидят жених и невеста, родители их и брат занимают середину стола; с обоих концов, где разместилась молодежь, несется поток веселья. Какая бы судьба ни была у них в прошлом и ни ожидала их в будущем, новобрачные, их родители и родственники чувствуют себя в это мгновение свободными от ее тисков и воздают земле земное: они едят, пьют, слушают музыку, смеются. Позже Карл и Юлия, под шумное веселье всего общества, протанцуют сольной парой на блестящем паркете салона, а в шесть часов вечера их будет ждать дядин автомобиль, который отвезет их в отель, где они переоденутся, а затем — на вокзал, откуда они отправятся в свадебное путешествие.

Кто сравнил бы теперь дядю с тех, каким он был пятнадцать лет тому назад, тот, несмотря на дядин хорошо сшитый фрак, увидел бы, что произошло: дядя как бы истаял. Из крепкого, сварливого пятидесятилетнего мужчины он превратился в сморщенного, дрожащего шестидесятилетнего старика, с тяжелыми складками на лице, с желваками, идущими от носа к углам губ, с изжелта-бледным цветом лица. Вся его фигура, щеки, неспокойные взгляды из-под сползающего пенсне говорят о том, как много жизни ушло из него за это время.

Но по стройному тридцатилетнему мужчине, выступающему сегодня в роли жениха, ничего нельзя увидеть. На лестнице он с испугом пожал руку дяде, которого не видел несколько недель. О себе он в эту минуту не думал, ибо есть вещи, видные всем, и вещи — никому незаметные, одни всплывают на поверхность, другие похоронены среди крепких мускулов и костей, скрыты под жировых покровом.

Он, как говорят, прошел школу жизни.

После того вечера двери их дома никогда не запирались на ключ. Мать предоставила Kapлу полную свободу, она была за него теперь совершенно спокойна, спрятала лишь деньги и его документы. Она правильно предположила, что он будет искать Пауля. Но Пауля и его друзей нигде не было. Они как сквозь землю провалились. Однажды какая-то девчонка, встретив его на улице, шепнула, согнув рупором ладонь, ему на ухо:

— Ты, наверное, ищешь Пауля? Ты лучше сам будь начеку, — и, показав нос, убежала.

В те дни, когда Карл, ничего не ведая, искал повсюду друга, за спиной его разыгралась трагедия. Между Паулем и знакомой нам бандой существовала — не то, что дружба, а просто к Паулю относились там с уважением и осторожностью. И вот, кое-кто из состава банды, особенно ее главарь в связи с некоторыми происшествиями в городе, попали на подозрение полиции. Чтобы избежать внезапных арестов, надо было немедленно «прочистить воздух». Главарь шайки знал, что полиция усиленно охотится за политическими, что за поимку политических назначены большие премии. А тут, ничего не подозревая, как раз вертелся под руками Карл. Он был удобной добычей. Коварный и решительный бандит, главарь шайки, поступил так, как в этом кругу часто поступали: он устроил «совещание» со своими приближенными, договорился, как получше обделать это дельце, у кого из ребят имеется наиболее бесспорный материал против Карла и как разделить премию. Впрочем, по мнению некоторых участников, браться за это дело было чрезвычайно рискованно. Карл, по всем данным, сочувствовал политическим, а те, хотя сегодня и исчезли с поверхности, но завтра могут появиться снова, и кто тогда поручится за последствия?