Альфред Дёблин - Пощады нет

— Я надеюсь, что не поцарапаю стол, это ваше произведение, прекрасное дерево и не коробится. У вас, может быть, гости? Я вам не мешаю?

— Гости? Да, были. Я ждал, что дверь отопрет горничная, но она, видимо, вышла.

— Понятно. Погода прекрасная. Вам бы тоже следовало погулять. Что вы делаете один дома? Я пришел на-авось. Странно, что вы не переехали в новую западную часть города, в знаменитый Вестен.

— Там живут мой брат и моя мать.

— Они совершенно правы. Там много воздуху. Там нет такого чувства, как будто тебя законопатили. Если уж человек сам связан в движениях, то пусть, по крайней мере, его окружает простор, некоторое безлюдие, только деревья да животные вокруг, хотя бы это были одни пауки да муравьи.

— Вы провели эти годы в дальних краях?

— Вас удивляет мой акцент? Да, я много передвигался. Порой, впрочем, бывало и наоборот. У нас тогда бывало лишь десять шагов в длину и десять — в ширину. Наш брат часто сменяет прогулки под открытым небом на прогулки за решеткой. Но зато мы не всю жизнь сидим в тюрьме, как другие.

Он спокойно посмотрел на Карла, лицо Карла было неподвижно. Гость рассмеялся.

— А вы стали большим человеком. Богаты, влиятельны, сильны.

Карл махнул рукой.

— Не расскажете ли вы мне, конечно, не обязательно сегодня, как чувствует себя хозяин жизни. Я имел возможность либо издали наблюдать таких людей, либо стоять перед ними в качестве бедного грешника.

— Ничего особенного, — сказал Карл, — впрочем, я не так уж богат, а властью уж я, верно, никакой не обладаю. Ведь вы, несомненно, слышали о кризисе. Приходится работать, не щадя сил.

— И стоит?

Карл пожал плечами, сделал неопределенный жест рукой.

Гость подтянулся, сел прямо.

— Я тогда, помните, ушел из города, временами приходилось нелегко, но они меня не поймали. Нас всех здорово тогда прижали, двум моим лучшим друзьям снесли головы, лишь вас уберегла судьба для иных целей. Скитаясь по чужим краям, я тоже «не щадил сил», чтобы иметь возможность теперь разговаривать с вами наконец, я переплыл океан, сажали меня не раз, но ни разу не сломили, я встречал чудесных людей, иногда эти люди, можно сказать, так и шли ко мне, а иногда приходилось бродить, как в пустыне. А теперь я здесь, впервые за все эти годы, меня привел сюда кризис, который так тревожит вас. Впрочем, он и меня тревожит. Вы — первый человек, которому я наношу визит. Вы простите, что я так долго звонил, но наш брат очень настойчив.

Карл, сидя, церемонно поклонился.

— Мне очень приятно освежить старые воспоминания.

«В сущности, мне не о чем говорить с этим человеком, он, вероятно, займется своей подстрекательской деятельностью, с нас хватит и так». Гость пристально смотрел на него. Я мог бы подняться и сказать, что, к сожалению, занят.

Карл спросил:

— Вам что-нибудь нужно было от меня?

— В каком смысле?

— В каком угодно.

— Благодарю. Я всюду нахожу то, что мне нужно. А остановился я у вашего брата. — Он снова иронически улыбнулся. — Да, у вашего брата Эриха, у аптекаря. Один мой здешний молодой приятель устроил это. Эрих, — говорят, — часто дает у себя приют приезжим. Мой молодой приятель и к вам меня привел. Он ждет внизу.

Я встану. Этот человек невыносим. Эрих — сумасшедший парень.

— Ради бoга простите, но поскольку вы остановились у моего брата, я еще буду иметь честь вас видеть, а теперь, я, право, оторвался от очень важной работы.

Гость не двинулся с места: от какой работы?

Этот человек совершенно беззастенчив. Он не имеет представления о законах вежливости (я трудился над разрушением своего музея).

— Это, пожалуй, к делу не относится.

— Но мне-то как раз и хотелось увидеть поближе богатого, могущественного человека, хотя бы и во времена кризиса. Чем вы заняты по вечерам?

Однако, это уж чересчур (я разбивал стулья и шкафы в музее), Карл глотнул слюну, поджал уголки рта и хрипло сказал:

— Пишу докладные записки.

— Вы неутомимы, право. Вам, значит, мало весь день трудиться. Разве вид кризиса вас так прельщает, что вы готовы и вечер свой отдать работе и ночь? Я не хотел бы вас обидеть, но в качестве старого знакомого я позволю себе сказать вам: пожалуй, хватит того, что вы за день натворите. Хоть ночью-то оставьте мир в покое.

Карл принужденно улыбнулся.

— Изволите шутить.

— Как сказать. Вы бы лучше доставили себе какое-нибудь удовольствие. Передвигаясь последнее время по стране, я испытал странное чувство: я видел следы расцвета и кризиса, подъема и движения вперед, мощного движения, — надо отдать ему должное — и все-таки ничего не изменилось. Люди гнут спину и сквернословят, работают и слоняются по улицам, и никто ни о чем, кроме как о работе, не говорит. Никто не смеется. Когда пьют, напиваются допьяна. Так оно и идет. Теперь, как и раньше.