Валентина Краскова - Тайны кремлевской охраны

Прилегающие к Таврическому дворцу улицы огласились громкими криками. Приближалась демонстрация из эсеровских дружинников, студентов, чиновников — членов партий кадетов, эсеров и меньшевиков. Они быстро заполнили Литейный проспект. Над пестрыми рядами колыхались зелено-розовые, желтые и белые знамена, плакаты с лозунгами в поддержку Учредительного собрания.

Железняков окинул взглядом демонстрантов. Это был взгляд зомби. Восприятие действительности у матроса было искажено. Он видел перед собой не людей, ликующих по поводу победы парламентаризма, совсем другая картина создавалась в его воспаленном мозгу. «Враги революции! — думал матрос. Они были и его личными врагами! — Эх, если бы можно было скомандовать дать залп, смести с лица земли эту шваль. Но… нельзя! Приказано не допускать кровопролития.» Железняков быстро взобрался на высокую каменную тумбу.

— Внимание! — Его голос утонул в криках толпы. Железняков повысил голос: — Внимание!.. Тише!..

Демонстранты постепенно стали умолкать. Выждав немного, Железняков внушительно объявил:

— Прошу не задерживаться и немедленно очистить улицу!

В ответ на это раздались возгласы:

— Не уйдем! Мы приветствуем избранников народа!

— Долой большевиков!

— Да здравствует Чернов!

Громче прежнего, тоном, не терпящим возражений, Железняков категорично потребовал:

— Разойдись!

Толпа надвигалась на него еще более угрожающе. Раздались новые выкрики:

— Разбойники!

— Насильники!

Железняков обратился к стоявшему рядом с тумбой Ховрину:

— Ну что ж, придется… — Железняков не договорил, так как Ховрин понял его мысль и скомандовал матросам, стоящим за решеткой, окружающей Таврический дворец:

— В ружье, товарищи, за мной!

Демонстранты бросились врассыпную. Но через несколько минут мостовая снова заполнилась толпой.

Матросы рассыпались вдоль ограды, приготовившись к отпору.

— Предупреди их еще раз, — сказал Ховрин Анатолию.

Железняков снова поднялся на высокую тумбу:

— Господа! Последний раз требую: разойдись!

Убедившись, что уговорами здесь не возьмешь, Ховрин, заранее предупредивший бойцов, громко скомандовал:

— По врагам революции… пли!

Грянул залп.

Улица загудела. Демонстранты бросились бежать в разные стороны.

На совещании большевистской фракции Ленин сообщил о решении Центрального Комитета. Все большевики-депутаты должны отказаться принимать участие в работе Учредительного собрания и уйти из зала на хоры.

— Правильно, Владимир Ильич! — одобрили члены фракции.

…Была уже поздняя ночь.

Заседание Учредительного собрания возобновилось речью меньшевика Скобелева, бывшего министра труда, который вместе с другими членами Временного правительства был арестован, а затем освобожден Советским правительством.

За ним выступил эсер Тимофеев.

Представитель фракции большевиков взял слово для очередного заявления. Поднявшись на трибуну, он огласил написанную Лениным декларацию фракции РСДРП (большевиков):

«Не желая ни минуты прикрывать преступления врагов народа, мы заявляем, что покидаем Учредительное собрание с тем, чтобы передать Советской власти окончательное решение вопроса об отношении к контрреволюционной части Учредительного собрания». (В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 35, стр. 228.)

Покинули зал и левые эсеры. Они долго колебались, прежде чем приняли это решение.

Среди пьяных матросов все больше и больше росло озлобление против депутатов, «порочивших завоевания молодой Советской республики». Следует отметить, что озлобление это умело подогревалось.

Дыбенко отдал приказ караулу закрыть заседание Учредительного собрания.

О настроении матросов сообщили Ленину. Он прислал в ночь с 5 на 6 января предписание:

«Предписывается товарищам солдатам и матросам, несущим караульную службу в стенах Таврического дворца, не допускать никаких насилий по отношению к контрреволюционной части Учредительного собрания и, свободно выпуская всех из Таврического дворца, никого не впускать в него без особых приказов.

Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин)». (В. И. Ленин. Поля. собр. соч., т. 50, стр. 26.)

Твердо помня это указание Владимира Ильича, Железняков обходил помещения Таврического дворца, поднимался на хоры, заглядывал за кулисы, проверял посты. Напряженнее становилась обстановка.

Шел третий час ночи. С очередного объезда города вернулся оживленный, довольный разгоном демонстрации Дыбенко.