Валентина Краскова: Наследники Кремля

Это правда, что ни слава, ни богатство не делают людей счастливыми, а высокое положение и происхождение не служит гарантом от сумы и тюрьмы.

Я люблю старые книги, и сейчас на моем столе лежит «Москва в ея прошлом и настоящем» — издание начала века в стиле модерн. В будущее никто заглядывать не собирался — только прошлое и настоящее. Времена меняются, и «настоящее» сливается с «прошлым», и к ним же добавляется «будущее» — река времени.

Все проходит, исчезает как дым, остаются книги. То, что не попадает в книгу, исчезает бесследно. С древних времен книги создавали и переписывали с целью сохранить то, что уже появилось на свет.

Моя третья книга — продолжение «Кремлевских детей» (1994 г.) и «Кремлевских невест» (1996 г.). В основе «Кремлевских наследников» лежит «принцип цитации», названный французским писателем Шарлем Нодье (1780–1844) «самым оправданным из всех заимствований».

Недавно мне был задан вопрос: «Что заставило вас взяться за эту тему?» — «Заставило?!» — постановка вопроса удивила. — «Случай, — ответила я, — тот самый случай…»

Москва, лето 1993 года. Дом на Тверской. Мы с подругой приглашены на обед. В подъезде выбиты двери. Нам предстоит подняться на третий этаж — задача на первый взгляд несложная. Но подъезд загажен настолько, что приходится выбирать место, куда поставить ногу. Не вызывает сомнения, что и широкая лестница, и площадки перед квартирами в свое время тщательно и регулярно мыли и убирали. Но было это когда-то… Не в наше время, не в нашу эпоху. Когда-то… А в 1993 году большинство квартирных дверей имело вид устрашающий, как после разбойного нападения: порезанная обшивка, обломанные ручки, следы ног на уровне груди… Озираясь, мы поднялись на третий этаж и позвонили. Открылись двери, и подъездный кошмар закончился. Квартира была уютная — с пушистым синим ковром на полу, многочисленными книжными полками; хозяйка интеллигентная и очень приветливая. Нас ждал обед.

— А кто живет в этом доме? — поинтересовалась я. — Что у вас за соседи? В подъезд страшно зайти.

— Теперь на этот вопрос трудно ответить, — сказала хозяйка. — А раньше тут жили те, кого сейчас принято называть номенклатурными работниками. Тогда и подъезд выглядел по-другому. Произошло то, что раньше происходило с купеческими семьями: первое поколение сколачивало капитал и давало своим детям хорошее образование, второе поколение интересовалось науками и искусствами, появлялись меценаты…

— Можно сказать, что второе поколение создает капитал духовный?

— Да, а третье спивается. А тут еще получилось ускорение — спиваться начали со второго поколения. Квартиры сданы, а дети и внуки живут и пьют за этот счет.

Может показаться, что ребенок высокопоставленных родителей, с первых лет жизни обученный этикету, иностранным языкам, вождению машины на горных дорогах и умению управлять персональным самолетом, просто обречен на счастье. А ведь это далеко не так! Чем больше думаешь, анализируешь, сравниваешь, тем больше убеждаешься в этом.

Ребенок — мужчина или женщина в миниатюре, в содержании этой миниатюры заключается содержание будущего взрослого человека. Как на дереве нет двух совершенно одинаковых листьев, так нет и двух людей, во всем сходных между собой. Всякий человек есть единственная личность, более или менее оригинальная.

Не родись богатым, не родись красивым, а родись счастливым — так говорит народная пословица.

А может, многие государственные проблемы имеют корни в детских трагедиях наследников? Например, печально известный Петр III в детстве получил такие раны, излечить которые было почти невозможно. Не нашлось ни одной души среди его окружавших, которая испытывала бы к нему сострадание, которая хоть сколько постаралась бы улучшить суровую долю сироты. Не обращая внимания на физическую слабость Петра, его наставник Брюммер мучил его часто до двух часов и позднее голодом. А если несчастный мальчик крал на кухне черствый кусок хлеба и наедался им досыта и не хотел есть во время обеда, наставник гнал его от стола, вешал ему вокруг шеи большое изображение осла, давал ему в руки розги, и Петр должен был в таком виде стоять в углу на коленях и смотреть на обедающих. Уродливый, болезненный полуидиот-царевич уже на одиннадцатом году научился от своих лакеев употреблению спиртных напитков. В лакейском обществе он чувствовал себя лучше всего и, уже будучи в России, проводил в нем целые вечера в пьянстве. Там он черпал свои сведения о государственных делах, узнавал всевозможные анекдоты и придворные тайны.