Александру Ивасюк - Половодье

Когда он вошел в комнату, первый секретарь вспомнил средневековую гравюру, которую видел когда-то в исторической книге — она иллюстрировала старое поверье (быть может, тотемического происхождения) о типологическом подобии людей некоторым диким зверям одного с ними склада. Гравюра изображала людей-волков, людей-медведей, людей-лис, а также людей-ястребов, людей-сов, лишь слегка подчеркивая, едва сдвигая их черты лица. Эти странные, смешанные существа отпугивали именно потому, что выявляли органически присущие им черты; впечатление неестественности возникало как раз из естественного. Дэнкуш никогда особенно внимательно не разглядывал эту гравюру, но она представала перед его мысленным взором в минуты душевного напряжения.

Смотреть на эту гравюру не доставляло ему удовольствия, она всегда напоминала ему тяжелые часы его жизни. Так, у комиссара сигуранцы, который когда-то избивал его при допросе, было не лицо, а свиное рыло: маленькие, заплывшие жиром глазки, толстые, жадные губы. Хотя сперва он проявлял к Дэнкушу полную, даже подчеркнутую вежливость, «как к интеллигенту» («вы не то, что эти бездомные бродяги, продавшиеся иностранцам»), Дэнкуш не обманывался; не только потому, что перед ним был явный враг, но и из-за этой гравюры в исторической книге — она помогала увидеть подлинное скотское лицо этого полицейского, претендующего на интеллигентность (он был даже доктором права и хвастался этим). Дэнкуш не верил в эти уподобления, даже опровергал их с научных позиций, но они постоянно возникали, предупреждая его об опасности.

Помощник главного прокурора, молодой человек лет тридцати, был поразительно похож на хищную птицу, алчную и, может быть, тем более страшную, что она налетает откуда-то сверху и доводится нам более далекой родней, чем любое кровожадное млекопитающее из породы кошачьих. У него был маленький нос крючком, круглые и холодные голубые глазки были как-то глупо выпучены, хотя в общем он не производил впечатления человека глупого. Голову он немного склонял набок, лоб имел высокий, но впавшие виски делали его на редкость узким. Дэнкуш инстинктивно взглянул на его руки: пальцы были тонкие и очень сильные, под голубовато-белой кожей проступали жилы, — руки человека, которого тайно и исподволь гложет болезнь, какие-то очаги инфекции разлагают мягкие ткани, заменяя их твердыми и неподвижными волокнами.

«Глупости! — Дэнкуш строго запретил себе поддаваться неприятному впечатлению. — Посмотрим, как он будет себя держать».

— Господин Дэнкуш, разрешите представить вам господина прокурора Маню. Ему поручено вести следствие. Вы, господин прокурор, без сомнения, знаете господина Дэнкуша, руководителя коммунистической партии в нашем уезде.

— Нет, лично до сих пор не знал. Не имел удовольствия, — почти каркнул прокурор Маня и привстал с кресла, в которое только было уселся.

И вежливо, как положено, когда здороваешься с человеком, стоящим выше тебя на иерархической лестнице, ждал, когда ему протянут руку. Дэнкуш подумал: «Что я знаю об этом человеке, что я знаю? — Он протянул руку и пожал сухую холодную ладонь молодого юриста. — Я ничего не знаю, ничего о нем не слышал. А следовало бы. Но его имя мне ничего не говорит. Маня. Да, конечно, Юлиан Маня, он только что явился сюда, к нам, и, кажется, добровольно».

— Вы, разумеется, знаете, что случилось, не так ли? — спросил Дэнкуш, подавляя антипатию и внимательно вглядываясь в лицо человека, который стоял перед ним, чуть подавшись вперед, по-прежнему склонив набок голову. («Вот странно — налево, а не направо», — заметил Дэнкуш.)

— Официально полиция не уведомляла меня, но, конечно, я знаю и готовлюсь начать расследование.

— Дорогой господин Дэнкуш, прошу вас, объясните ему ситуацию. Никто не сможет сделать это лучше вас, — воскликнул префект, который, впрочем, не знал, как представить дело, насколько подробно и что рассказывать, о чем умолчать, и был почти испуган, когда помощник прокурора вошел в кабинет чуть раньше Дэнкуша. Счастье, что Дэнкуш подошел вовремя.

Префект счел нужным прибавить:

— Знаете, господин Маня, коммунистическая партия — как, впрочем, и все демократические силы — придает особое значение этому делу. Жертва, можно сказать, была очень близка к коммунистической партии. В свете этого мы и должны рассматривать все обстоятельства. Прошу вас внимательно выслушать господина Дэнкуша. Мы в принципе согласились со всеми предложенными им срочными мерами.