Автор неизвестен - Освобождение

Отсоединив мотоцикл от могучего ствола я взгромоздился на мокрое сиденье и перед тем, как завести двигатель, кратко обдумал предстоящие события.

Обрез и мотоцикл я отдам Волосу, потому что они его. А наган и магнитолу оставлю себе. На всякий случай.

В расслабленном настроении я доехал до Тушино, завел железного друга в гараж и прочно запер его, чтобы никто больше не мог покуситься на чужую собственность. Обрез я сунул под куртку.

Дверь мне открыла все та же девка, только уже не намазанная и в сравнительно пристойном облачении.

— О, привет

— Привет. Волос дома?

— Заходи.

Волос сидел на кухне за столом и ужинал. Не скрою, «Надька» умела, оказывается, готовить. Там была не яичница, а салат, суп в супнице (откуда только Волос ее достал?), жареное мясо и гарнир. Вместо пива или чая — сок.

— Здорово, Волос.

Он остановил ложку на полпути от тарелки и, не поднимая головы спросил:

— Разбил?

— Отчего же. В гараже стоит, целый и невредимый. Обрез с патронами лежит в прихожей

— А что так рано?

— Успел. Там до Архангельска-то — полтора плевка…

— Посрались с девкой, да?

Пожалуй…

— Ага. Почти

— А мы вот жениться надумали

— Поздравляю

— Спасибо. А еще с корешами решили открыть тюнинговую мастерскую. Байки делать и тачки. Не хочешь, дизайнером? Ну и покрутить чего там надо будет…

— Буду рад. Только чуть попозже, через неделю

— И так и так до середины сентября не начнем. Ногу только через две-три недели раскуют

— Ладно. Позвонишь мне. У меня, кстати, для тебя подарок есть. Если тебе ближним временем подгонят хороший байк, не смущайся. Это я э-э… в карты выиграл. Мне он на фиг не нужен, а тебе в самый раз

— В очко? — насмешливо спросил Волос, не веря, разумеется, ни одному моему слову

— Да нет. В подкидного дурака скорее

— Ты меня в следующий раз с собой возьми, посмотрю, где в подкидного дурака байки выигрывают

— Смех смехом, но тебе, я боюсь, не понравится

— Казино что ли поганое?

— Угу. Ужас до чего поганое.

И мы оба рассмеялись.

Он предложил мне место и еду. Так, за необязательным трепом, прошло время до половины одиннадцатого.

Откланявшись и поблагодарив за ужин, я двинулся на «Краснопресненскую». Там вышел на набережную, прямо напротив того места, где я в тот раз застрелился и, перед тем как выкинуть ненужное больше оружие, дал салют из семи залпов. За всех погибших: за Венусю и за меня, за Степана Антоновича, за КО и всех, кто там погиб; и за всех живущих, отныне и вовеки: за Венусю, за Волоса и его невесту, за Миронова и его жену, и всех-всех-всех остальных хороших людей и, каким-то боком, за меня тоже.

Я страшно устал, но я весел и спокоен. Пора, наконец возвращаться домой. Во всех смыслах.

— Ну, это называется словом меньшинство. Хотя из общения (Бесконтактного, пошляк!) с некоторыми его гм представителями-льницами я вынесла много полезного. Всегда уважала чужой выбор. Наверное потому, что слишком сильно выбирали за меня.

— Я совершенно не понимаю, откуда он это взял. Больше всего похоже на фантастический винегрет из Брэма Стокера, «Икс-файлз», «Ворона» и всех известных мне американских фильмов. Но он говорит, что все это правда. А если он говорит так, то я должна ему верить. В таком случае все получается еще мрачнее чем в реальности, хочется завопить его любимый клич «Они среди нас!» и пойти жечь народ через одного.

— Коллекция! 150 экземпляров и все что к ним прилагается — это авиационный музей или авиабаза, а не коллекция. Он стоит среди ангара и, чуть не пуская радостные слюни, со счастливым смехом рассказывает сам себе (я затыкаю уши), что гайки на правом подкрылке у некого Хокера Харрикейна были фрезерованные и некто Темпест имел проблемы с рысканьем (?).

— Ах-ах-ах. Ох-ох-ох. Слышали бы вы, как он говорит в реальности…

— Тест на телепатию провалился. Но понимаем мы друг друга отлично.

— Подобные тирады случаются, когда он сильно не в духе. Не хватает только черного плаща и вздыбленного коня — романтический герой, бросающий свое проклятие сгнившему миру…

— Полная братская любовь и взаимопонимание. Напоминает «Ворона».

— Его (?) потому что временами он просто перевоплощается) излюбленный ночной негритянский юмор — в смысле ОЧЕНЬ черный.

— Гм, а оно разве чем-то отличается?