Автор неизвестен - Освобождение

— В тебе говорит страсть коллекционера или рассудок стратега, Белла?

— Рассудок uber alles, как ты любишь говорить, а страсть — пикантное дополнение

— Что же ты предложишь?

— Ждать. Ведь времени у нас навалом. И постепенно собирать информацию об этом существе, которое выдает себя за Алину

— Да… Я немного поспорю для вида, но соглашусь с тобой. Времени у нас еще достаточно много…

— Где тебя высадить?

— В Сокольниках… разумеется в Сокольниках, там еще одно незавершенное дело.

В Сокольниках я молча сидел на заборчике, ограждающем газон от желающих по нему погулять. Всю ночь я стучал зубами, но не чувствовал ни времени ни холода, потому что у меня в голове снова и снова, в мельчайших деталях прокручивались раз за разом, кадр за кадром все события нескольких последних лет. Сегодня утром кончается последнее лето.

Если все правильно, она должна делать утреннюю пробежку. Всегда. В любую погоду.

Я тупо сидел и слушал демонов в своей голове. Они все говорили по-разному, но вполне четко все время возвращались к одному и тому же. Мимо меня несколько раз проезжали какие-то машины, проходили какие-то люди. Мне, как и им, короче нам было друг на друга наплевать.

Небо постепенно засерело, потом зарозовело и начало подниматься солнце.

— Эй, парень… тебя чего, ломает? Я сам бывший, сейчас помогаю таким как ты. Пойдем со мной, тебе помогут, снимут ломку…

Я поднял голову. На фоне утреннего неба была голова и плечи. Это, как и полагается в мягком переплете, в который превратилась моя жизнь, был Саша. Даже шрам на физиономии был.

Он отшатнулся от меня в ужасе. Именно ужас был в его белесых глазах в это серенькое утро. Неужто я выгляжу настолько скверно? А, наган… Наган вот он…

— Ради Бога… Господи Иисусе… не…

— Беги. Беги отсюда.

Он повернулся и побежал, как в итальянском кино вдоль по улице. Поначалу прицелился ему в спину, и точно бы продырявил ее, но потом я опустил и спрятал оружие. Он-то что мне сделал? и не за этим я сюда пришел. Снова сел, но меня подкинул с места визг покрышек.

Я отчетливо видел как его, словно картонную куклу, на бегу сшибает и отбрасывает огромный, с оранжевым баком мусоровоз, неизвестно как выскочивший из узенького проулка между домами. До чего же глупо… Желать и не радоваться желаемому. Там, несмотря на ранний час собралась толпа любопытных. Чертовски глупо.

Да. Да. Да. Вот эти шаги я узнаю из многих тысяч других.

Не целясь, смотря себе под ноги, я поднял руку и несколько раз вдавил спусковой крючок. Я знал, что не могу промахнуться.

Все так же смотрел себе под ноги, потому что ее рука упала точно в мое поле зрения и я видел сквозь разбитое стекло на ее часиках как умирает в механизме под гильотиной секундной стрелки минута. На остальное я просто боялся смотреть.

Все были слишком поглощены эпизодом с мусоровозом, сбившим ублюдка, совершенно не заметили, как я наконец-то выполнил свою миссию. Теперь и она и я стали тем же что и были — совершенно ничем. Стрелка нарезала еще двадцать или двадцать пять кружков времени. Никто так и не заметил случившегося.

Над крышами победоносно взлетало солнце. Ее старательно обошли и пошли дальше несколько прохожих, совершенно ни на что не обращая внимания. Город начинал свой очередной рабочий день.

Вот сволочи… на их глазах совершилось тягчайшее, возможно, преступление, а они так и не заметили этого. Я проверил барабан. Три патрона.

Сволочи, сволочи, сволочи, сволочи…

Чтобы хоть как-то привлечь внимание к свершившемуся факту я выстрелами разбил два больших окна в магазине через дорогу. Нет. Ни фига. Никому это не было интересно. На нашу судьбу всем было насрать. От разочарования опускаются руки.

Воздух был зябок и неуютен. Крутясь откуда-то прилетел по косой золотой лист.

Тогда я поднял оружие, поудобнее повернул его в нужную сторону и, надеюсь что последний раз, выстрелил…

— Где тебя высадить?

— У «Морского пса», разумеется, Ульрик слишком быстро смылся…

Николас ничего не сказал. Мы долетели до площадки на Воробьевых горах и там пересели в машину. Байк… байк я заберу завтра утром.

В «Морском псе», в памятной комнате с наядами, сидели в креслах за изящным столиком Ульрик в смокинге и Белла в вечернем платье и играли в шахматы. Все фигуры были черными. Я вежливо кашлянул

— Что?! Опять?!!

Ульрик сделал такое движение, как будто хотел отогнать кошмар. Белла, чтобы скрыть улыбку, отвернулась. Я успел заметить, что и губы и глаза у нее накрашены зеленым.