Геннадий Карпов - Б-1, Б-2, Б-3 [неженский нероман]

Во время перерыва мы прошлись по залу. Она всё время молчала, и её одухотворённый взгляд как бы говорил: «Как хорошо, что ты тоже молчишь! Зачем слова, когда звучит музыка?»

Не скажу, что мне музыка не нравилась, но слушать её два часа подряд мой организм с непривычки не мог. Внутри я весь изнывал, но вида, конечно, не показывал и даже иногда покачивал головой в такт музыке, как бы сопровождая своими движениями с детства знакомую мелодию.

– Как тебе? – под конец перерыва спросила О-3.

– Шикарно! – задумчиво ответил я. – Просто шикарно. Давно тут так не играли.

– Ты часто тут бываешь? Я тебя не встречала!

– Не то что часто, но регулярно. Времени свободного мало.

Я не очень покривил душой, говоря, что бываю в органном зале регулярно: за сорок лет я переступил его порог четвёртый раз. Хотя, вряд ли этим стоит гордиться. Но ведь действительно времени свободного мало!

Второе отделение не отличалось от первого. Если бы дуэт на сцене во втором раунде сыграл те же вещи, что и в первом – лично я этого бы не заметил. Пара вещей показались мне знакомыми. Остальное звучало впервые не только для меня, но, как сказал конферансье, впервые за сто лет. Не думаю, что человечество многое бы потеряло, если бы не услышало эти экзерсисы ещё лет двести, но раз сие было когда-то написано и сегодня звучало, то я слушал, иногда украдкой поглядывая на таксистку. Да, приодень в хорошем магазине стройную женщину – и не узнаешь. В машине это была такая боевая дама, словно сошедшая с экрана документальной хроники времён второй мировой войны: ватник, очки, шлем, от винта! А тут с безупречно прямой спиной сидела настоящая леди, впитывающая культурные звуки, словно восполняя то, что было растрачено вчера за рулём. Не скажу, что она была красавица, но, погуляв в перерыве по залу, никого аристократичнее и породистее я не встретил. Она была олицетворением чопорной английской леди перед визитом на Даунинг-стрит. А у меня в голове крутилось одно: что будет после спектакля? И если что-то будет, то я забыл поменять постельное бельё и вообще как обычно не заправил диван и не помыл тарелку после «Роллтона». Судя по складочкам на облегающем платье, она была в стрингах и без лифчика. Боевой это наряд или повседневный – мне было неведомо. Женщина оказалась непроницаема для моих логических умозаключений и не подпадала под общепринятую классификацию видов и подвидов.

Второе отделение тянулось бесконечно. На второй день после хорошей выпивки к вечеру думаешь только о холодном пиве. Из желудка доносятся не самые радостные ощущения. Во рту горит. Так что когда действо закончилось, мне стоило больших усилий не закричать «Ура!». Народ стал подниматься с мест, стараясь первым попасть в гардероб. О-3 осталась сидеть, глядя на опустевшую сцену. Потом посмотрела мне в душу и неожиданно жалобно произнесла:

– Всё!

В её голосе было столько тоски, сколько нет у ребёнка, когда в стаканчике кончается мороженое. Я встал, не зная, как себя вести. Зал уже был пуст, а она продолжала сидеть, ожидая чего-то ещё. «Конечно всё! Наконец-то всё! Если бы это было ещё не всё, то я бы, наверное, вылез на сцену и разбил скрипофон об орган!» – металось у меня в мозгу.

– Если хочешь, я могу включить тебе классику на всю ночь на своём компе. Если, конечно, Пенкин будет не против! – озвучил я вслух совершенно бредовый с моей точки зрения вариант.

Хотя с годами понимаешь, что бредовых вариантов с женщинами не бывает. Либо они все – бредовые. Как посмотреть.

– Правда? – с надеждой произнесла она. – Так не хочется, чтобы этот вечер заканчивался! Какая грандиозная музыка! Ты слышал что-либо подобное? Особенно вторая токката! Мурашки по коже! Я, конечно, могу это и дома послушать, и в машине, но там пропадает ощущение грандиозности!

Я ещё раз убедился, что женскую логику постигнуть невозможно даже самой женщине, не говоря о мужчине. Мы оделись в опустевшем гардеробе. Мой пуховик и её короткая дублёнка одиноко висели, обнявшись, на соседних крючочках, а недружелюбная гардеробщица нервно барабанила пальцами по столешнице, тонко намекая, что культура – культурой, но за такую зарплату она будет улыбаться нам ещё минут пять, не больше. Мы оделись и неторопясь пошли в направлении стоянки. Опять стояла тёплая для января ночь, пара звёзд пробивали своим светом облака, под ногами хрустел лёд.

– Как странно! – задумчиво произнесла она. – Вот только что звучала музыка – а теперь стало тихо. Какой поразительный контраст! Вот так и в жизни: то мажоры, то миноры, то вообще контрабасом по балде!