Геннадий Карпов - Шёл я как-то раз… [Повести и рассказы]

Перед мощной дверью на четвёртом этаже Юра поставил рюкзак, дождался, когда мы поднимем на площадку его вещи, быстро поблагодарил и помахал одними пальцами, мол – всё, дальше я сам, валите. Мы в знак солидарности молча подняли сжатые кулаки на уровень лица, развернулись и пошли вниз. Наверху непрерывной дурной сиреной взвыл звонок. Не успели мы спуститься до третьего этажа, как защёлкали замки, дверь без лишних вопросов распахнулась, и низкий женский голос даже не воскликнул, а прямо таки пропел:

– Ю-юрочка! Родной ты мой! Я уже третью ночь почти не сплю, всё тебя жду! Слава тебе господи, вернулся! Так и подумала, что это ваша машина там остановилась! Прям сердце ёкнуло!

– Зинка! – развязный Юрин бас разнёсся гулким эхом по полутёмному подъезду. – Зина…

Вдруг бас осёкся, наверху что-то хрюкнуло, булькнуло, и Юрин голос, но уже октавой выше, выдал такой экспромт, от которого мы, четверо, схватились за головы и встали как вкопанные:

– Зиночка, родная, прости меня, пожалуйста! Я такой засранец! Я, кажется, триппер подхватил! Если ты меня не простишь, я жить не смогу! Зиночка, я скоро вылечусь! Зина, я такой дурак! Ну хочешь – убей меня, Зин! Зин, я так тебя люблю!

Я посмотрел на А и Б. Они стояли с открытыми ртами, втянув головы в плечи. В прикрыл рот ладонью, но не от смеха. В его глазах читался первобытный ужас неженатого мужчины перед чужой женой. Сверху раздавались плохо сдерживаемые Юрины рыдания и всхлипы. Мы ждали продолжения. Я уже представлял, как мимо катится тело, которое надо будет везти либо в больницу, либо ко мне в общагу и искать ему там свободное койко-место. Пауза длилась секунд семь, но нам она показалась неделей.

– Как у вас там, оказывается, интересно-то, в тайге! – удивлённый, полный уважения женский голос звучал ровно и совершенно спокойно. – Ну, заходи, рассказывай! В Париж что ли заезжали? А бороду-то отрастил! Чисто дед мороз. А это никак орехи?

Цокнул о кафель кованым углом вьючник, стукнул прикладом о домашний коврик бессильный в данной ситуации карабин, сухо прошуршали через порог орехи, и за Юрой гулко захлопнулась дверь семейного гнезда.

Так и просится следующая фраза: и больше этого человека никто никогда не видел. Но нет! На следующий день, то есть уже через четыре часа, Юра появился в конторе невыспавшийся, но счастливый, уже без бороды и даже красиво подстриженный: его жена работала парикмахером. На все наши вопросы он только махал рукой и односложно и немного смущённо отвечал:

– Да, нормально всё! Спасибо, всё у нас нормально!

В полутёмном зале утихают бархатные шорохи и золотые позвякивания. На сцене «Метрополитен» возникает давно ни с кем не сравненная Джина Лоллобриджитбардо, вся от «Могучи».

– Буанасейро, как говорит один мой знакомый попугай! – громко улыбается в микрофон. – Для приглашения приглашающего того, кто пригласит вручающего я безумно рада пригласить певца, каких осталось уже мало, а то и вовсе не осталось. Встречаем Рича Клиффорда!

Уходит. Буря аплодисментов. Выходит Рич, весь от «Бурдена» от подтяжек до парика.

– Хай! Я – Рич, вы это знаете. А вот то, что я только что от «Бурдена», знает только моя жена. Но она не знает, где я был до него! (Одобрительные хлопки в зале.) Я рад вызвать из-за кулис красивейшую из красивейших Каоми Нэмбел! Йесс!

Подпрыгивает, насколько может, и убегает неторопясь. Гром аплодисментов. Входит Каоми, вся от «Лагерьблёфа», включая её саму.

– Хай! Жарковато тут у вас. Не снять ли мне что-нибудь, а-а? (Мужские аплодисменты в зале.) Для меня большая честь стоять здесь, среди вас, рядом с вами, вспоминая всех вас, и я с невероятно сильным чисто женским наслаждением вызываю человека-эпоху, человека-легенду, человека-мужчину – Палена Дефло-о-она-а-а!

Уплывает. Овация. Все встают. Шаг за шагом выходит, понимающе качая всё ещё что-то понимающей головой, Дефлон, весь от «Дефлона», сбрызнут одеколоном «Прощай, Дефлон». Поворачивается весь одновременно, говорит не разжимая губ, смотрит не открывая глаз.

– Оревуар. Я немного рад повидаться с вами и заодно объявить победителя в номинации «Лучшая частушка года». Победила, – распечатывает конверт, – победила, – распечатывает конверт, – победила, – распечатывает конверт, овация усиливается, – доселе мне неизвестная артистка из России с оригинальным сценическим именем Бабба Ньюрра, пардон.

В зале наступает тишина. Откуда-то сбоку выходит бабуля, вся от сельпо, прикрытая цветастым платочком.