Геннадий Карпов - Шёл я как-то раз… [Повести и рассказы]

– Олег. Бульдозерист.

Поговорили о том, о сём. Олег ехал по вызову самого председателя.

– Видно, кто-то вложил. Сказал где-то что-то не так кому-то, или ещё к чему-нибудь доскреблись. По тарифу пнут. Да и вето я на них положил. Интересно, как они собрались в этом сезоне золото брать? Всех, кто хоть что-то в технике смыслил, уволили. Лучше дурак, но чтоб на начальство не рыпался да авансов не просил. Короче, как везде, – не обращая внимания на сидящих рядом спокойно разглагольствовал он. Правда, начальники их вряд ли слышали, у них были другие разговоры.

Столиков бил клинья к топографине, наивно полагая на первое время остановиться у неё, а не в гостинице, но бил так своеобразно, что едва не получил от женщины по роже:

– Николаевна, положись под меня – и всё у тебя будет в жизни хорошо. Скоро восьмое марта, отдыхают женщины и педерасты, а я к последним не отношусь, могу доказать. Доказать?

Олег продолжал изливать раненую душу:

– Сейчас они набрали бульдорастов – таджиков, мы их французами зовём. Они Т-330 в глаза не видели на своих плантациях хлопковых. Их спрашивают: на ДЭТах ездили? Ездили, ездили, говорят. Подводят их к ДЭТу, а им плохо становится: они думали, что ДЭТ, это ДТ-75! Слона с моськой попутали! Ходят, шары пялят, подойти боятся: вдруг кинется? Техника стоит нечиненая, чинить и некому, и нечем. У нас анекдот есть дежурный. Куда француз пошёл? ДЭТ чинить! Там электрик нужен с верхним специальным образованием, там напруга от шести вольт и выше, там дизель на холостом ходу фиг оставишь надолго, а эти спецы даже слова «назад» не знают, по-ихнему это «кругом вперёд»! Давно пора копать начинать, пока не тает: тут ведь болото. Если зимой не вскроешь, то весной можно и не начинать, утонешь. Зато Бареев после сезона им по «лимону» заплатит, те и рады, что год без войны перекантовались. Не вовремя ты, братан, в артель подался. Сейчас, в какую ни сунься – бардак. Кончилось для золотой промышленности золотое время! Уж начто я к этому привыкший, десятый сезон отстарался, а уходить буду, коль раньше не турнут. Я хоть на кране могу, хоть на тракторе, хоть на машине. Этот «лимон» в месяц я и в городе заработаю. Так там два выходных, да колым, да бабы.

– Да, тебе проще, а вот у меня диплом инженера-геолога, это что волчий билет, хрен куда устроишься, хотя в институте новых таких же учат. Зачем? На сварного отучиться, что ли? В ЖЭКах, говорят, квартиры сварным дают.

– Лучше на водителя учись. Лафа! Я тут как-то подрядился минеральную воду возить цистерной на ГАЗике. Едешь летом по Хакассии: жара, ни воды кругом, ни деревца, жопа к сиденью прилипает. Раздеваешься – бултых в цистерну. Я минералку с тех пор в магазинах не покупаю.

Игорь расхохотался, заработав недовольный взгляд инженера, а про себя тоже решив отказаться от минералки и детям наказать.

Четыре часа дороги пролетели если не незаметно, то уж гораздо быстрее, нежели бесконечные часы дороги туда. Обратная дорога – она и в Африке обратная. За это время также выяснилось, что за последний сезон от трёх артельщиков этой артели ушли жёны. А у скольких трахаются, да не пишут об этом – поди, посчитай. Потому Олег и неженатый. У одного отец умер, и тот не успел на похороны. Другой умер сам в одну секунду, видать, мотор стуканул прям в сортире. Пока дверь взломали.… За председателем Бареевым постоянно ходят два жлоба, «дерьмохранители», и что, заходя куда-нибудь, он кричит: «Собаки, за дверью!» и те ждут на крылечке. А ещё у него есть компания по продаже мебели, записанная на жену, как и красный «Кадиллак» с золотыми ключами зажигания, и на артель ему, видимо, плевать. Алексеича мужики уважали, но со здоровьем и мозгами у того в последнее время явные проблемы.

Около четырёх, еле дождавшись этого момента, Игорь перешагнул порог хрущёвки, в которой не был-то две ночи, а казалось – год. Их тесная квартирка показалась милой до слёз, а очаровательнее жены и милей дочери в мире не было никого.

– Не трогайте меня! – предупредил он полезшее было целоваться и мурчать семейство. – Я весь провонял. Иду мыться. Из рюкзака всё в стирку, сам рюкзак – тоже, четыре булочки – на стол! Боже, как я вас люблю! Почти так же, как хочу жрать!

Вечером он написал заявление об уходе, но дату ставить пока не стал. Девяносто против десяти, что надо увольняться, но вот дальше что? Жена, выслушав его сбивчивый рассказ, покачала головой, протянула: «Да-а» и задумалась. Вряд ли она поверила всему, да и кто бы поверил, но трепачом он никогда не был и она это знала. Париж рушился на глазах, кожаный плащ, стоивший её годовую зарплату педиатра, оставался несбыточной мечтой, но заставить мужа идти на каторгу, да ещё не зная, что он за это будет иметь, она не могла.