Александр Уваров - Казино для святых [СИ]

Но… к чему же всё-таки он готовится?

Именно гипертрофированная эта осторожность и подчёркнуто отстранённая позиция Белянина вызывали у Ларисы особую тревогу.

— Он жаловался на сердце, — тихо произнесла Лариса. — Я ведь хотела вызвать «скорую»… Он сам…

Она посмотрела на доктора, словно заранее готовясь по реакции его узнать, наконец, правду о состоянии Николая, и спросила:

— Насколько он… Как он себя чувствует, доктор?

Белянин, ещё раз взглянув на экран, произнёс подчёркнуто сочувственным тоном:

— Знаете, гарантировать что-либо трудно. Да, прогнозирование в такой ситуации просто невозможно. Состояние, как я уже говорил, тяжёлое, но уход за Николаем Романовичем самый тщательный и кфалифицированный. Полечим больного, поняблюдаем за ним. Изучим результаты обследования. Дня через два проведём консилиум. Полагаю…

Белянин, запрокинув голову, посмотрел на потолок. И, словно прочитав там нужный ответ, продолжил:

— …Полагаю, потребуется операция. Но это, сами понимаете, такое ответственное решение! Так, сходу — решиться на операцию, да ещё и с таким изношенным…

Белянин пробежал пальцами по клавиатуре. Посмотрел на снимок, появившийся на экране, покачал головой и прошептал: «Это же надо так запустить!»

— Доктор…

Лариса встала и подошла ближе к врачу.

— …Доктор, я бы хотела вас попросить…

— Вставать для этого не обязательно, — как бы между прочим заметил Белянин.

— Хотела бы попросить, — продолжала Лариса. — Я могу увидеться с ним?

Доктор, подумав немного, кивнул и ответил:

— Думаю, да. Он, слава богу, не в палате интенсивной терапии. Вполне обычный, так сказать, предоперационный режим. По счастью, больной в сознании и вполне доступен для общения. И ещё… Я, признаться, рад, что у Николая Романовича есть такие отзывчивые родственники, которые не покидают его…

— Родственники? — переспросила Лариса. — Почему во множественном числе? Разве ещё кто-то приходил?

— Конечно! — охотно подтвердил Белянин. — Не только приходил, но вот прямо сейчас, у него в палате, находится его супруга. Да, она тоже ко мне приходила и просила о свидании. Как же я мог отказать? Она так переживала… Я ей, знаете ли, тоже попенял за отсутствие заботы о больном. Уж ей-то эти самые нарушения в интимной сфере должны были быть известны!

У Ларисы ослабли и едва не подкосились ноги. Она боком прислонилась к столу, чтобы не упасть.

— Доктор, — прошептала она, — но ведь это я — жена.

— Как?! — воскликнул Белянин.

Он снова быстрыми движениями протёр очки и, едва не уперевшись носом в экран, просмотрел карточку.

Дойдя до графы «Родственники», вздрогнул и посмотрел искоса на посетительницу.

— Лариса Дмитриевна? — переспросил он.

— Да! — едва не выкрикнула Лариса. — Может, паспорт мне вам показать? Скажите, кто у Николая?!

— А вас за сестру принял, — виноватым голосом произнёс доктор. — Как видно, эта юная особа… Елена, кажется, её зовут… В общем, она, похоже, обманула меня. Конечно, у меня же есть информация о родственниках, да… В файле вашего мужа всё указано, да… я ведь поначалу не разобрался, не обратил внимания… Но она так уверенно говорила! Так убеждала меня! А я думал…

Лариса решительным шагом пошла к двери кабинета.

— Постойте! — крикнул ей вслед Белянин. — Я сам вам пропуск оформлю! Я сам провожу! Только не обижайтесь на меня, прошу вас. Поймите, меня обманули! Боже, ну и молодёжь пошла! Как убедительно говорила эта особа!

Лариса двигалась будто в тумане, едва разбирая путь, стараясь лишь не потерять из виду Белянина, который вёл её к больничной палате по казавшимся ей бесконечными больничным коридорам.

Доктор говорил и говорил без умолку, всё ещё пытаясь оправдаться перед ней за свою оплошность, суетливыми и неловкими движениями открывал тяжёлые двери, и, оглядываясь тревожно через плечо, сбавлял шаг, чтобы Лариса не отстала и не затералась ненароком в длинных переходах больничного корпуса.

Они зашли в кардиологическое отделение, и, пройдя по коридору почти до самого конца, остановились у входа в палату.

«Она здесь…»

— Да, Лариса Дмитриевна, я хотел бы вас попросить…

Белянин не успел изложить свою просьбу.

Дверь больничной палаты открылась, и в коридор, прямо навстречу им, вышла Лена Максимова.

Лариса по пути пыталась (против воли, помимо желания, словно и не контролируя уже и мысли свои, и чувства), как могла пыталась представить себе ту женщину, что сидит сейчас в палате у её мужа.