Денис Драгунский - Богач и его актер

— Как это почему? — развел руками Дирк фон Зандов. — Я же в каком-то смысле он! Я показал его на экране, воплотил образ, ну ясно же!

— Да, да, — сказал Россиньоли. — А я в каком-то смысле создатель знаменитого фильма о нем. Меня тоже не пригласили. Мы там совершенно лишние, в той компании. Сами посудите, дорогой Дирк, ну что нам там делать? Среди миллиардеров, банкиров, промышленников, министров и наследных принцев? Какое мы с вами к этому всему имеем отношение? Или вам не хватает светской жизни? — засмеялся Россиньоли. — Я вас утешу. Вам предстоит еще как минимум пять фестивалей, куча пресс-конференций, интервью и всего такого прочего. Кстати, а каковы ваши, как говорят журналисты, творческие планы?

— Пока не знаю, — пожал плечами Дирк.

— Ну конечно, сейчас вам нужно отработать фестивали, но я бы на вашем месте уже начал озираться. — И, отвечая на невысказанный вопрос Дирка, добавил: — К сожалению, у меня сейчас никаких планов нет. Честное слово. Если бы я решился снимать автобиографический фильм, непременно бы пригласил вас на роль себя самого. У вас это получается.

Дирк слегка обиделся.

— Вы хотите сказать, маэстро… — начал было он.

— Я хочу сказать, — перебил его Россиньоли, — что на свои похороны я вас приглашаю заранее. Впрочем, вас пригласят и без меня. Все-таки главная роль в одном из лучших моих фильмов, а может, даже в лучшем, черт его знает. Главная роль, столько призов плюс «Оскар». Вас обязательно пригласят. Но на всякий случай я распоряжусь заранее.

Дирк не понял, обижаться ему на маэстро Россиньоли или воспринимать это как особое доверие.

Буквально через месяц он получил приглашение на похороны, подписанное самим маэстро. Очевидно, это была какая-то сицилийская шутка. На всякий случай Дирк позвонил ему по телефону. Тот сказал, что прекрасно себя чувствует, но еще через неделю газеты вышли с анонсом, что маэстро Россиньоли госпитализирован с инфарктом в такую-то знаменитую итальянскую клинику.

Похороны Россиньоли состоялись в маленьком городке, где он родился и провел детство и раннюю юность. Народу было несусветно много. Наверное, мало кого из королей или президентов так хоронили. И вообразите, Россиньоли не пошутил: Дирк фон Зандов был приглашен стоять едва ли не на самых почетных местах, рядом со всеми мировыми кинозвездами, они расположились левее, и государственными деятелями разных стран, те были правее. Проститься с Россиньоли пришли не только премьер-министр и президент его родной Италии, но еще министры из Испании, Англии, Франции, да, пожалуй, всех европейских государств. Министры культуры, разумеется. Дирк фон Зандов второй раз в жизни оказался в столь элитарной компании. Все пожимали друг другу руки, все выражали друг другу соболезнования и на Дирка смотрели с почтением — как-никак главная роль в таком выдающемся фильме. Вернувшись в номер, Дирк выгреб из кармана целую кучу визитных карточек и просидел полночи, перекладывая их на столе как мозаику и совершенно не представляя себе, что с ними делать, потому что в кино и на театре он умел очень многое, но не умел одного — предлагать себя. Хотя тот же Россиньоли говорил ему, что предлагать себя не надо, надо вызывать интерес к своей персоне, артистической персоне в данном случае. Но как это сделать — Дирк не знал тоже.

Похороны растянулись на два дня. Первый день — прощание, а на второй день — погребение на небольшом деревенском кладбище согласно завещанию маэстро. На кладбище, которое чуть не смела толпа поклонников плюс телохранители кинозвезд и государственных мужей.

С кладбища обратно до города шли пешком, это было всего около километра.

— Господин фон Зандов, вы не дадите небольшое интервью? — раздалось где-то слева.

Дирк повернулся. Рядом с ним шагала его бывшая возлюбленная, та самая «честная Лиза», которую он так ужасно бросил, уезжая на съемки, и которая двадцать лет спустя напишет ему горькое, отчасти покаянное, но очень жестокое письмо. Я вам об этом уже рассказывал. А сейчас она была еще сравнительно молодая и всем своим видом показывала, что у нее в жизни все в порядке. Она эдак независимо и даже лихо обратилась к нему:

— Господин фон Зандов, несколько вопросов для прессы. Freiburger Abendpost.

— Да, пожалуйста, — ответил он, принимая игру. — Прямо на ходу? Включайте магнитофон. Или присядем?

— Присядем, — сказала она.

— А где? — спросил он.

— Найдем где-нибудь.

Остаток пути, примерно минут пятнадцать, они шагали молча. Позже, когда он вспоминал эту встречу, ему казалось, что они шли рядом, как будто бы боясь прикоснуться друг к другу локтями. Не говоря уже о том, чтобы Лиза взяла его под руку или чтобы он ее по-дружески приобнял за плечо. Хотя он видел, что в толпе многие шли именно так. Он даже заметил одну весьма заметную кинодиву, которая шла, робко держась за мизинец какого-то немолодого джентльмена. Дирк всмотрелся в его профиль, это был знаменитый кинокомпозитор. «Хорошая парочка, — неслышно хмыкнул Дирк. — Просто так кого-нибудь эта стерва за пальчик бы не взяла».