Ларри Макмертри - Покидая Шайенн

Ужасно с ним разговаривала. Чего он меня не придушил-то? Доводила иногда его до исступления.

— Давай чуток помолчим, милая, — сказал он. — Минут через пятнадцать-двадцать мне пора ехать.

Стало стыдно, я притянула его к себе. С ним бывало трудно, не то что с Джонни. Или с Эдди. С Джонни всегда легко, а Эдди просто обожал быть грубым и подлым с женщинами. Никогда не ругалась с ним так, как с Гидом. Гида иногда ненавидела, а Эдди никогда не вызывал сильных чувств — ни добрых, ни злых.

Вдоволь наревевшись и передумав обо всем, вроде бы заснула. Сон был скверным, каким-то горячечным, но спала долго и могла бы проспать все утро. Но тут кто-то заколотил в дверь погреба. Открыла глаза и оказалась в полной темноте.

— Я здесь, — крикнула я. — Не заперто.

Вспыхнули яркие лучи солнца, осветили ступеньки и ножки раскладушки. Наверху возникли сапоги Гида.

— Ну, слава Богу, — сказал его голос. — Мне можно войти? А то я подумал, что тебя унесло.

Он спустился пониже, стали видны его колени.

Села, откинула волосы с лица.

— Бог мой, — сказала я. — Проспала. Который час, Гид? Корова, небось, решила, что про нее забыли.

— Да нет, еще не поздно, — сказал он. — Около семи. Корову я могу подоить. Мне можно спуститься?

— Входи, — я натянула на себя одеяла. — Дом не улетел?

Он спускался. Вначале слегка выпятившийся живот, потом и он весь, он мне улыбался, но был слегка взволнован. Гид — мой любимчик. Когда видела его, всегда чувствовала радость, иногда острую, как пчелиное жало.

— Очень за тебя волновался, — сказал он. — В пять часов по радио сказали, что тут пронеслись два смерча.

— Все в порядке, — сказала я. — Садись.

Гид сел на раскладушку, я его обняла, не удержалась. Он еще не побрился, щетина колола мне шею, мои руки гладили его спину, я чувствовала пронзительную радость. Он был напряжен и упруг, как барабан. У меня он всегда появлялся напряженным. Гладила его, ласкала, и он вздохнул, как будто расслабился внутри.

— Что бы я делал, если бы тебя унесло, — сказал он.

— Ну вот, не унесло же меня.

Потеснилась, чтобы он прилег рядом. Неудобно, но на несколько минут — терпимо. Снова стала собой. Он вдруг смутился, наверное, решил, что я могу подумать, что приехал он для постельных дел, и сел. Если он приезжал с этой мыслью, всегда смущался, когда ему казалось, что я угадала.

— Ладно, я приехал не для того, чтобы снова ложиться, — сказал он, поднимая с пола шляпу.

— Похоже, ты самый глупый мужик на свете, — сказала я. — Вот за это я тебя и люблю. Когда ты был моложе, казался умнее.

Встала, накинула халат, и мы поднялись наверх. Мокрая трава холодила босые ноги, но на солнце все стремительно подсыхало. Так долго не удавалось поспать два или три года. Двор был замусорен сломанными ветками, кустами перекати-поля, ветер сорвал с крыши несколько дранок, но серьезных повреждений не заметила. И Бог с ними, думать о них не хотелось, так стало хорошо. А Гид пошел изучать ущерб, нанесенный ветром. Я стояла столбом у погреба, потягиваясь, зевая и купаясь в теплых солнечных лучах. Гид вынес из дома молочное ведро и подошел. Похоже, он очень хотел провести этот день со мной и одновременно переделать кучу дел.

— Пойду доить, — сказал он. — В городе я не позавтракал и не прочь поесть с тобой. Сегодня у меня тысяча дел.

Потерлась головой о его шею, он смутился.

— Иди, дои, — сказала я. — Приготовлю завтрак. Но только не рассчитывай тут же смыться.

— Нужно, Молли, — сказал он. — Если бы я только мог остаться.

Пошла приготовила яичницу с беконом и лепешки с соусом, Гид принес молоко. Мы сели за стол.

— Что слышно от Джимми?

— Ничего.

И это все, что было сказано за завтраком. Догадывалась, что он собирается с духом, чтобы уехать.

— Отличный завтрак, — сказал он. — Ненавижу поесть и тут же мчаться, но ничего не поделаешь. Сегодня придется накрутить много миль.

— Подожди, Гид, — сказала я. — Останься.

Когда просьба выпаливалась вот так, прямым текстом, ему приходилось хотя бы посмотреть мне в глаза. Он был слишком честен, чтобы прятаться под шляпой.

— Нужно помочь? Что-то сделать? — спросил он.

Чуть не врезала. Помочь жить — это да, нужно было.

— Ничего не нужно. Просто чтоб ты был рядом.

Похоже, его задело. Молча засунул руки в карманы и покачал головой. Я потягивала кофе.

— Рад, что это так, — наконец-то произнес он. — Рад бы остаться, хоть на месяц. Но ведь ты знаешь мои правила. Обязанностей у меня чуть-чуть больше, чем у тебя.