Коллектив авторов - От сердца к сердцу

— Что случилось, Нани? Тебя обидел кто-то?

— Знаешь, незавидная я невеста. Прости, что не сказала раньше…

— Что ты такое говоришь? — не понял Джанико.

— Подожди, послушай меня. Я внебрачная дочь одного известного морехода. Мы с матерью живем на отшибе и почти ни с кем не общаемся. Семья от нее сразу отвернулась, выгнала со мной новорожденной на руках. Такой позор! — выпалила Нания на одном дыхании и отвернулась от удивленного Джанико.

— Ты знаешь, что таких, как я, не берут замуж, — добавила она. — В нашей деревне всем известно откуда мы родом и кто мой отец.

Джанико помолчал немного, а потом уверенно произнес:

— Не волнуйся. Я что-нибудь придумаю.

— Не ломай свою жизнь ради меня, Джани. Нечего тут и придумывать, — выдохнула Нания в слезах и побежала в сторону дома.

А Джанико не мог сдвинуться с места. Он еще долго сидел на камне, понурив голову, словно закованный в цепи. Юноша понимал, что отец никогда не даст благословения на этот брак. Да и о каком браке речь. Их не захочет венчать ни один священник во всей округе. Эта любовь обречена. А ведь Джанико был единственным сыном в семье. Так случилось, что мать его умерла при родах, и отец больше не женился. Тоска охватила его при мысли, что старый Яго останется один, если он сбежит с такой вот невестой.

Больше всего он мечтал продолжать его дело, жить в родной деревне. Джанико уже не раз представлял, как просит руки Нании, как отец роняет скупую слезу счастья на их свадьбе. Старый Яго все чаще заговаривал о внуках, собирался передать семейное ремесло и традиции своим потомкам. И вдруг она разбила все мечты. Нания… Прекрасная, как утренний рассвет. Джанико до самых сумерек смотрел на ручей, который преодолевал любые преграды легко и беззаботно, а потом побрел в сторону дома.

***

Нания бежала, не разбирая дороги. Кувшин она оставила дома. Мать видела в окно, как дочь нырнула в старый сарай, закрыв за собою дверь. И сразу все поняла. К ужину девушка вернулась в дом. Она ничего не сказала матери, а та не стала спрашивать. Только материнское сердце сжалось. Она всегда боялась за Нанию, прятала подальше от мужских глаз. Но могла ли она ее уберечь от любви, раз на то была воля небес?

Нания с того дня ходила на ручей рано поутру в черном платке. Она больше не пела любимые песенки и не мечтала о свадебном наряде. Раньше она часто любовалась издали на невест. Втайне надеялась, что какой-нибудь путник однажды возьмет ее замуж. Может, где-то другие обычаи и незаконнорожденные девушки не считаются проклятьем. Может, и их берут в жены. Но теперь Нания ясно осознала, что мечтам ее не суждено сбыться. Не хотела она никакого путника.

Так прошел месяц. Солнце уже не грело, а лишь дразнило из-за туч. Нания давно смирилась, что ей суждено увять в их ветхом доме среди старых кастрюль и штопаных ковров. Она много думала о том, что случилось с матерью. Ей было жаль, что та не узнала настоящей любви, не стала женой, не родила еще детей, потеряла все связи с родными. Потеряла честь. Ее матери пришлось нести клеймо позора на своих плечах и выживать среди людей, которые не хотели смотреть ей в глаза.

Зато она, Нания, хоть немного, но была счастлива. Только казалось, что счастье это ворованное, как яблоки из чужого сада. И все же оно было внутри. Нания твердо решила сохранить эти летние дни в памяти, как драгоценность, к которой будет возвращаться в особенно трудное время. Она спрятала в шкатулку самое ценное, что успел подарить ей Джанико — его дудочку в миниатюре. Несмотря на щемящую тоску, она знала, что он будет счастлив без нее. Ей так хотелось.

Следующим утром Нания не сразу пошла к ручью, мать попросила испечь хлеба. Да и дождь за окном не унимался. Поэтому за водой она отправилась ближе к обеду. Втайне Нания надеялась встретить Джанико, но понимала, что лучше бы этого не произошло. У ручья, конечно, никого не было. Хотя глаза никогда не переставали искать. Нания вернулась домой, поставила кувшин у печи и пошла за яйцами в курятник. И только она вышла с корзиной от кур, как увидела Джанико. Он стоял у покосившейся калитки и улыбался. Нания словно в землю вросла, не могла пошевелиться, щеки ее загорелись. Ей не верилось, что она видит любимого наяву.

— Я пришел за тобой, Нания.

— Н-нет… Зачем? — в груди у нее все сжалось, голос задрожал.

— Я нашел священника.

— А как же твой отец?

— Я сказал ему, что иду в пастухи. И про тебя рассказал тоже. Сначала он рвал и метал, но потом отпустил с миром.