Коллектив авторов - Интернет и идеологические движения в России. Коллективная монография

Наше исследование мы начинали в одну эпоху, а закончили в другую. Революционные события в Украине конца 2013 – начала 2014 г., вовлеченность в них России и присоединение к ней Крыма – все это вызвало значительные изменения внутри всех российских идеологических движений. Самоопределение, размежевание, рост политического и идейного разнообразия, включая появление новых «ручейков» внутри каждого из них, сменились подобием единства на волне почти всеобщей поддержки аннексии Крыма и образования так называемых Донецкой и Луганской народных республик (далее – ДНР и ЛНР). Стало очевидно, что многие элементы «имперского синдрома» в России все еще сильны; особенно инерционным оказалось «имперское сознание». Ясно обозначилась смена тенденций политического развития. «Эпоха безвременья», характеризовавшаяся тотальной дезориентацией масс и утратой политических ориентиров, сменилась мобилизацией общественного сознания на основе смутных и утопических представлений о возможности воссоздания империи как внутри, так и за пределами России.

Помимо дихотомии «безвременье – имперская мобилизация», мы используем еще одну – «Русская зима – Русская весна». Последней метафорой обозначают два взаимосвязанных, но разных явления. Во-первых, «Русская весна» – это время подъема пророссийских, автономистских и сепаратистских движений в юго-восточных областях Украины, проявившихся в феврале-марте 2014 г. Во-вторых, это период единения в России ранее оппозиционных левых и националистических движений с властью на волне подъема «имперского сознания» и под флагом идеи «Русского мира». Однако есть еще и третье значение: консервативная, реакционная, антимодернизационная эпоха, которая была обозначена еще до аннексии Крыма, но стала безальтернативной политической стратегией власти именно весной 2014-го.

Если период спада оппозиционности и единения бывших оппозиционеров с властью произошел весной, то период подъема протестных движений и некоторых зачатков горизонтальных объединений определенной части либералов, националистов и левых наблюдался в декабре 2011 – начале 2012 г., в период «Русской зимы». Зима, и декабрь особенно, имеют в истории России символический смысл, отсылая нас к другой дате – 14 декабря 1825 г., когда в России произошло первое восстание сторонников Конституции, получившее затем название «восстание декабристов». То, что антиправительственные акции в 1825 и 2011 гг. состоялись в декабре, – это случайность, но сам факт исторической повторяемости волн подъема движений за политическую модернизацию России («Русская зима») и следующих за ними периодов политической реакции и стагнации («Русская весна») отражает реальную особенность исторического развития России.

Описываемый в книге период 2011–2014 гг. наряду с политическими переменами – еще и время интенсивной интернетизации России. Интернетизация, помимо всех прочих жизненных сфер, затрагивает значимую для общественных движений сферу использования коммуникации, существенно ускоряя, упрощая и обеспечивая к ней доступ, свободный от социальных и географических препятствий. Не идеализируя этот прогрессистский образ, на котором на самом деле немало известных пятен, нельзя не признать, что появление Интернета влияет на традиции и культуру коммуникации, и тем самым на условия и практики изучаемых в этой книге идеологических движений. Появление социальных медиа, которые превратили Интернет из элитарного в общедоступный инструмент эмансипации, еще более видоизменило эти условия и практики [1], произведя феномены «твиттер-» и «фейсбук-революций», электронной демократии ( e-democracy ) и электронного участия ( e-participantion ), проявившихся и в России, но имеющих здесь свою специфику.

Многие исследователи после обмена панегириками и анафемами в адрес Интернета, в котором одни видели средство либерализации, а другие – инструмент репрессий, слежки, контроля, глобализации и власти капитала, перешли к этапу более взвешенной и нейтральной оценки. Именно такую оценку предлагаем и мы, понимая Интернет как один из инструментов организации, мобилизации, коммуникации; не причину, но «контекст», компонент и фактор социальных и политических процессов. Вслед за М. Кастельсом, К. Ширки и другими исследователями мы признаем, что Интернет и социальные медиа – «организационная форма, культурное выражение и специфическая платформа для политической автономности» [2], которые «существенно меняют ландшафт современного протеста и помогают бороться за демократию в той же степени, как ранее печать влияла на протестантскую реформацию» [3]. Однако мы подчеркиваем, что в зависимости от конкретных политических, экономических и социально-культурных обстоятельств влияние Интернета на общественные процессы и социальные движения вариативно и многообразно.