Николай Чергинец - А он не вернулся из боя

Знал бы об этом Андрей Бровиков!

Прошел месяц после большой разведывательной поездки Иосифа Середича вместе с Андреем Бровиковым и Азаром Секани. Поездка продолжалась долго. От водопада Виктория и к югу они проехали без задержек, но когда достигли крупного города Булавайо, их продвижение резко замедлилось. Булавайо переводится, как «место больших убийств».

В город они въехали утром, после ночевки в полевых условиях, в двух небольших палатках и машине. Середич заявил, что он будет ночевать в джипе, а Бровиков и Секани — в машине сопровождения. Остальным пришлось устраиваться в палатках.

Место ночевки выбрали в саванне. На первый взгляд, спокойнее, у трех небольших деревьев, которые составляют «зелень» саваны. Правда, к их лагерю примыкали небольшие заросли кустарника. На всякий случай договорились, что охранники будут дежурить по очереди, остальные будут держать оружие под боком.

В Булавайо, оформившись в гостинице, они наконец-то смогли вымыться в душе и немного поваляться на постелях. Затем решили пойти в ресторан пообедать. Оказалось, что ресторан на ремонте, работники отеля показали, как пройти в другой ближайший ресторан. Пройдя четыре квартала, увидели довольно скромное двухэтажное здание, на котором висела табличка «Авеню Роберта Мугабе».

После обеда Середич предложил отдохнуть и прогуляться по городу. Он щедро выдал всем по двадцать долларов, на маленьких листочках каждому написал название отеля и его адрес, а сам поехал по делам.

У выхода из ресторана располагалось летнее кафе, на витрине которого красовались аппетитные пирожные и торты. Путешественники решили начать прогулку с дегустации этих сладостей. Затем они разделились на группы. Бровиков и Секани решили прогуляться вдоль авеню Роберта Мугабе. Она вела к центру города. Прошли два квартала и увидели, что вдоль улицы начинается настоящая саванна. Они даже засомневались, в ту ли сторону идут, но видневшиеся вдали перед ними небоскребы свидетельствовали, что они в миллионном городе. Так они дошли до довольно современных зданий. Секани в лавке купил карту города. Оценивая его покупку, Бровиков заметил:

— Зачем тебе карта?

— А, возьму на память. Может, когда-нибудь пригодится.

— Мемуары писать будешь? — пошутил Андрей.

— А что, может, жизнь изменится, и мне захочется рассказать о чем-то интересном, что пришлось пережить, о друзьях.

Андрею все больше нравился этот египтянин. Чувствовалась его армейская выправка, скромность и открытость. Он, например, сравнивая автоматы Калашникова, весьма критически отзывался об этом оружии китайского и египетского производства.

— Я знал солдат и офицеров, — говорил египтянин, — которые за автомат, сделанный в Советском Союзе, готовы были заплатить в десять раз больше, чем за китайский или египетский.

Он не стеснялся критиковать и египетские власти:

— Плохо, что наш президент и правительство предали Насера, который смог поднять с помощью Советского Союза Египет на ноги. А сейчас еще влезли своим носом в афганскую проблему, не хотят понять, что Афганистан все века был соседом России, они были друзьями. Конечно, когда Афганистан обратился к Советскому Союзу за помощью, он не мог отказать дружественной стране. Почему я так говорю? А потому что Египет, не будучи соседом СССР, тоже обратился за помощью, и Советский Союз, ни с кем не считаясь, стал оказывать ему помощь. Чего только стоит строительство Асуанской плотины, перед которой теряют свой вес великие пирамиды. А ведь плотина дала жизнь миллионам египтян, помогла создать новую промышленность. Скажу откровенно, Андрей, мне даже перед тобой стыдно, что я выполнял приказ руководителей современного Египта и помогал оппозиции Афганистана, которая содержится на деньги американцев, они хотят навредить Советскому Союзу. Ты, наверное, знаешь, что Советский Союз вывел свои вой ска из Афганистана? Я верю, что Египет опомнится и снова будет просить вашу страну о дружбе.

Андрей рассмеялся:

— Ну, Секани, если захочешь проситься в Советскую Армию, то знай, такой комиссар им подойдет!

Вдруг Секани спросил:

— Андрей, а тебя не тянет домой?

Эти слова как ножом полоснули Бровикова по сердцу, и он тихо ответил:

— Эх, Секани, не привык я делиться личным, но тебе отвечу. У меня в Минске живут мама, жена и дочка. Я их очень люблю. Но скажи, я нужен им такой?

— Ну, ты это брось. Маме, жене, дочке ты точно нужен.