Николай Чергинец - А он не вернулся из боя

Мысли в голове смешались. Он остался один, без поддержки друзей. Его беспокоило, как он сойдет по трапу с деревянным протезом и костылем. Пытался думать о семье, маме, жене и доченьке, но от этого становилось нестерпимо больно на душе. Он добровольно отказался от самого дорогого в жизни — родных людей. Тут же всплывало в памяти время, когда он был с ними.

Он успокаивал себя: «Любя их, я не имею права превращать их жизнь в сплошные муки. Зачем я должен заставлять их ухаживать за калекой, уродом!» Когда его побрил парикмахер и он впервые за столько дней увидел себя в зеркале, ему захотелось кричать, словно от боли. На него смотрел не человек, а чудовище: обрубок левого уха, разорванные обе ноздри, огромный шрам, который проходил с наклоном через все лицо. «С моей мордой не то что детей, любого взрослого можно довести до…»

Он почувствовал, что самолет начал снижать высоту, и вскоре его шасси мягко коснулись бетонки. Еще долго самолет маневрировал по аэродрому и наконец остановился. Двигатели взревели и заглохли. Пассажиры начали подниматься со своих мест, послышались веселые голоса, смех. Неожиданно в хвостовой части образовалась огромная прореха, и Андрей обрадовался: «По рампе будем выходить! Это хорошо!»

Солдаты брали свои рюкзаки, большие тюки и выстраивались друг за другом. Бровиков решил выждать и выходить последним. Он еще в школе, а затем и в училище изучал английский язык. Мог понять, о чем идет разговор, что-то и сам произнести по-английски, но решил, что не будет демонстрировать свои скудные познания. Неизвестно, за кого они его принимают. Но, очевидно, его вид говорил сам за себя, и пассажиры думали, что он участник боевых действий, и как военные к военному чувствовали если не уважение, то, по крайней мере, сострадание. Двое с ранцами приблизились к нему и жестами предложили помочь сойти с самолета. Бровиков не сдержался и поблагодарил их по-английски.

Осторожно поддерживая с двух сторон, его спустили на бетонку. Там Бровиков увидел три грузовика и открытый джип. У джипа стояли три американских офицера. Один из прибывших что-то говорил им, указывая на него пальцем. Крайний посмотрел в его сторону, что-то коротко сказал. Двое солдат сели в джип, а шофер, выслушав их, подрулил к Бровикову. Оба солдата подскочили к нему и предложили садиться в машину.

«Не арестовывать же они меня будут. Хотя это же Египет, и здесь наши права равны, если не считать, что я без оружия и с документами бомжа», — подумал Бровиков.

Машина подъехала к главному корпусу аэровокзала, на фронтоне которого красовалась надпись «Кайро». Американцы помогли ему выйти из джипа, помахали руками и, бросив «гуд бай», укатили.

«Надо признать, они поступили со мной как солдаты с солдатом. Ну что ж, спасибо им за это!»

Морщась от боли в ноге с протезом, опираясь больше на костыли, он направился в здание аэропорта. Вошел в большой зал ожидания. Народу находилось там много, но присесть было где. Андрей дошел до крайнего ряда и опустился в кресло. Обратил внимание, что неподалеку сидели двое мужчин и женщина, одетые в традиционную для арабов одежду. Они поспешно встали, перешли вглубь зала и устроились там.

«Испугались, бедные!» — горько усмехнулся Бровиков и, откинувшись на спинку кресла, стал обдумывать план своих дальнейших действий: «Совершенно ясно, мне надо поскорее уезжать из города. Здесь народ наиболее продвинутый и будет от меня шарахаться. Скорее всего, надо двигаться в центр Африки, в джунгли. Только дикие племена смогут понять и принять меня. У них же чем больше шрамов на теле, лице, тем больше уважения. Для них такой человек — смелый, отважный воин! Но как это сделать?»

Собравшись с силами, он направился к киоску, где продавалась разная мелочь, а также газеты и журналы. Бровиков понимал, что в международном аэропорту продавцы должны владеть хотя бы сносно английским языком. Добравшись до киоска, он начал внимательно осматривать прилавки. Увидел широкополую светлую панаму. Пальцем указал на нее и одновременно спросил туристическую карту. Продавец, полнотелый араб, не стал шарахаться при виде страшного человека, протянул ему панаму и две туристические карты — Каира и Египта.

Напрягая память, Андрей спросил по-английски, есть ли географическая карта Африки. Оказалось, что продавец хорошо знал английский язык. Он кивнул головой и протянул атлас и многократно сложенную географическую карту Африки. Бровиков нащупал в кармане деньги, взял одну купюру и, протянув продавцу сто долларов, попросил по-русски: