Николай Чергинец - А он не вернулся из боя

Я решил написать правду и считаю, что если бы со мной случилось что-то подобное, то я хотел бы, чтобы мои родные — родители, жена, дети — знали правду, даже если она такая страшная. Простите меня, дорогая Анна Степановна, но я считаю своим долгом написать вам обо всем. Давайте вместе будем надеяться на лучшее. Работа по розыску героического капитана Бровикова Андрея Михайловича продолжается. Мужества вам и терпения. Ваш подполковник Бунцев».

Вера Федоровна, утирая слезы, закончила читать. В комнате наступила тишина, которую нарушали всхлипы плачущих женщин. Одна только Настенька уплетала конфеты и рассматривала, сидя на диване, фотографии Коли Коблика, расставленные в рамках на комоде.

— Что делать, Вера Федоровна? — спросила Анна Степановна, гладя по голове уткнувшуюся ей в плечо Татьяну.

— Трудно сказать, что мы можем сейчас предпринять. Думаю, единственное, что надо сейчас, — это надеяться и ждать. А знаете, давайте завтра сходим в военкомат. Может, у них есть еще какая-нибудь информация.

— Давайте, — вытирая слезы, согласилась Анна Степановна. — Но, знаете, Вера Федоровна, мое сердце подсказывает мне, что Андрюша жив.

— И я не верю в его гибель. Я тоже думаю, что Бог нас услышит, — добавила Татьяна. — Я каждый день хожу в церковь и прошу Господа о помощи.

— Да, надо надеяться и верить, — сказала Коблик и добавила: — Мне вчера звонили родители Леонова. Они переехали в Москву. Отцу предоставили новую работу. Он сейчас директор какого-то важного завода. Квартиру дали им в центре. Они тоже надеются, что Антон жив.

Прошло трое суток, и парни направились через двор в госпиталь к Бровикову-Панфилову Леонов тронул за руку Николаева:

— Леха, посмотри, — и пальцем показал в угол двора.

Там то ли садовник, то ли дворник возился у цветника.

— Не понял, — ответил Николаев.

— Посмотри, что у него.

— Грабли.

— Нет, посмотри на ноги.

— Вижу, на одной ноге протез.

— А какой протез, всмотрись, это же простое деревянное приспособление. Я видел на фотографиях, после войны некоторые инвалиды, пришедшие с фронта, носили такие протезы. Позже им заменили их на более современные.

— Не пойму, ты это к чему клонишь?

— А если нам попросить изготовить такой Андрею? Он же тогда станет транспортабельным. С костылем и на таком протезе он сможет передвигаться.

Как только они вошли в палату, где лежал Андрей, сразу же ему рассказали свою идею.

— Да, рана уже почти зажила. Только ночью чешутся голень и стопа — а их у меня нет. Идея, мужики, классная. Но где мы возьмем деньги на такую «ногу»?

— Лорда уговорим.

Спустя час они возвращались к себе, дворник возился во дворе, и вдруг они увидели лорда. Леонов, указав пальцем на дворника, спросил:

— Вы не могли бы спросить у него, где изготовить или купить такое приспособление вместо ноги?

Лорд догадался, к чему они клонят:

— А, вот вы о чем. Хотите, чтобы вашему другу изготовили такой протез?

— Да. А сколько он стоит?

— Идея неплохая. А что касается изготовления и оплаты, то я скажу вам так: если примете мое предложение, то будет принято и ваше.

Они прошли в комнату, и лорд заявил:

— Скажу прямо, забрать вашего друга в Великобританию нет возможности, — и, увидев, что Леонов хочет встать, предостерег его жестом руки, — но есть предложение. Вы сами рассказывали, что у вашего друга, — он заглянул в блокнот, — Панфилова Андрея есть в Египте очень богатый родственник. Я делаю компромиссное предложение. Панфилова вместе с вами вывозим из Пакистана. По приземлении в аэропорту одной из европейских стран приобретаем ему билет в Египет, а вы вдвоем продолжите путешествие в Великобританию. Ваш ответ?

Парни переглянулись. Оба понимали, что для них вырваться из лап душманов — главное. Но как к этому предложению отнесется капитан?

И Леонов ответил:

— Господин лорд, нам надо посоветоваться с Панфиловым.

— Вижу, что мое предложение вас заинтересовало. Даю вам час, посоветуйтесь с другом. А я за это время выясню о протезе.

Парни, не мешкая, направились к Панфилову. Тот выслушал их и неожиданно сказал:

— Ребята, я думаю, надо соглашаться. Скажу откровенно, в Минск я не вернусь. Поймите меня правильно. Кто я теперь? Безногое чудовище. Меня же родная дочь испугается, люди будут шарахаться. И не спорьте со мной! Я видел себя в зеркале. Я не имею права принести матери, жене и дочери несчастье. Для меня лучше уехать куда-нибудь навсегда. Конечно, не в Афганистан и Пакистан. А вас я прошу: если вам удастся вернуться на Родину, обо мне никому ни слова. Повторяю, никому, даже семье.