Мо Янь - Сорок одна хлопушка

Отец быстро переводит взгляд с лица матери и уныло подтверждает:

— Верно, собака, чёрный пёсик Цзяоцзяо.

Цзяоцзяо тут же складывает на пальцах другую фигуру, и на стенке появляется силуэт зайца, не очень правдоподобный, но узнать можно.

— Это не пёсик, — говорит сестрёнка, — это заяц, маленький зайчик.

— Верно, зайчик, умница Цзяоцзяо, — похвалив дочку, отец будто с сожалением сказал матери: — Девчонка ничего не понимает.

— Так ей лет-то сколько? Что ты хочешь, чтобы она понимала? — проговорила мать, а сама тоже сплела пальцы, и на белой стене появился большой петух с задранной головой и распущенным хвостом. А тут ещё из её рта вырвалось кукарекание. Это редкостное явление повергло меня в изумление, за многие годы я привык к её жалобам и ругани, уже не удивлялся искажённому гневом и печалью лицу, но представить себе не мог, что она ещё способна создавать руками тени животных на стене, да ещё имитировать петушиный крик. Честно говоря, в душе всё снова смешалось, как тогда, ранним утром, когда отец с дочкой появились у ворот. Других слов, чтобы описать творившееся у меня внутри, я не мог подобрать.

Девочка радостно рассмеялась, а на лице отца заиграла горькая улыбка.

Мать ласково глянула на Цзяоцзяо и вздохнула:

— Все грехи творят взрослые, дети ни при чём.

Отец опустил голову:

— Верно говоришь, во всём, что было не так, моя вина.

— Да, но зачем говорить об этом? — Мать встала, ловко надела нарукавники и повысила голос: — Сяотун, ублюдок маленький, я знаю, ты меня не очень жалуешь, нарвался на мать-скупердяйку, пять лет тебя полуголодным держала, верно ведь? Сегодня мать у тебя щедрая, приготовлю свиную голову, как на три полка, чтобы ты наелся!

Мать поставила разделочную доску на плиту, положила на неё свиную голову, потом примерилась топором и нанесла удар.

— Да ведь только что колбасы наелись… — вскочил и попытался остановить её отец. — Вам двоим заработать столько денег было непросто — может, продать её? У человека брюхо, что дырявый мешок — насытится, чем ни набей: отрубями с овощами, мясом и рыбой ли…

— Это ты, что ли, говоришь такое? — мать произнесла эти слова с ярко выраженной иронией, но сразу переменила тон и заговорила торжественно: — Я тоже человек, тоже смертна, тоже из плоти и крови, тоже знаю, что мясо — это вкусно, раньше не ела, дура была, не понимала, что к чему в мире, что человек живой, и если на то пошло, то рот для него самое главное.

Отец разевал рот, размахивал руками, словно хотел что-то сказать, но так ничего и не сказал. Он отступил немного, тут же шагнул обратно и протянул руку:

— Давай я.

Чуть поколебавшись, мать положила топор на разделочную доску и отошла в сторону.

Отец засучил рукава, закатал заношенную донельзя нижнюю рубашку, схватил топор, занёс над головой и опустил, вроде даже не целясь и без особого усилия, потом ещё раз — и огромная свиная голова развалилась на две половинки.

Мать окинула взглядом уже отступившего отца с абсолютно непонятным выражением на лице, даже я, её сын, считавший, что знаю всё, о чём она думает, что выучил все её уловки, не мог догадаться, что у неё на уме. Словом, с того самого момента, когда отец двумя ударами топора разрубил свиную голову пополам, в сердце матери произошла явная перемена. Надув губы, она вылила полведра воды в котёл. Получилось слишком резко, вода выплеснулась на плиту и лежавшие на ней дрова. Ведро с грохотом отлетело в сторону, так что я вздрогнул. Отец так неловко и растерянно стоял в сторонке, что я и впрямь стал переживать за него. Вслед за этим мать взялась за свиное ухо и бросила половину головы в котёл. Потом схватилась за другое ухо и наладила туда вторую. Мне хотелось предупредить её, что для получения прелестного аромата при варке, нужно, прежде чем закрывать котёл крышкой, добавить укропа, имбиря, лука, чеснока, корицы, кардамона и много других приправ, а ещё следует влить ложку корейского светлого уксуса — это тайный рецепт тёти Дикой Мулихи с тех времён, когда я вместе с отцом частенько тайком наведывался в её ресторанчик поесть мяса и много раз своими глазами наблюдал весь процесс приготовления свиной головы. Кроме того, я своими глазами видел, как отец помогал тёте Дикой Мулихе разрубать её: один удар топором, другой, ну самое крайнее три — и голова развалена пополам. Глядя на отца благодарным взглядом, тётя Дикая Мулиха, помнится, говаривала: «Эх, Ло Тун, Ло Тун, в любом деле ты непревзойдённый мастер!»