Игорь Свинаренко - Тайна исповеди

(Я переводил на одной высокой тусовке — рассказ человека, который встречался с Вернером фон Брауном. Не в войну, конечно, а сильно после, через 20 лет. Фашистский ракетчик, ветеран партии, в отличие от своего коллеги Сергея Палыча, в лагерях не сидел, как это ни странно. Старый нацист тихо, мирно и верно служил Америке, делал ей замечательные ракеты — их клепали как сосиски! Одна из которых, в отличие от брички, что не могла добраться до Петербурга, — долетела аж до Луны. И, кстати, даже вернулась обратно.

Человеком тем нашим был космонавт Леонов! Алексей Архипыч. Он рассказывал про знаменитого фашиста:

— Этот их Вернер фон Браун — ну что он? Я с ним встречался на конгрессе астронавтики, в Афинах, в 65-м. Сидел рядом с ним и его женой, которую, надо же, вы будете смеяться, звали Евой Браун! Он мне говорил: «Я знал, что так будет, что человек полетит в космос, — но не думал, что так скоро…» Почему, кстати, их ракеты «Фау-2» падали? Там тонкий механизм, гидравлика, золотниковое управление, трубочки, туда песчинке достаточно было упасть — и всё летело к черту, а не куда надо. Вот русские пленные, которые у Вернера работали, песочек и подсыпали. То есть ракеты взлетать — взлетали, но вместо того чтоб устремиться к цели, тут же падали. Вернер мне признался, что он тогда искренне возмущался: «Как же они могли мне такие подлянки устраивать? Я же их из лагерей повытаскивал, я думал, люди будут нам благодарны, что мы их спасли от смерти, и питание давали хорошее, простыни чистые…» Нет, им не понять. Что русскому хорошо, то немцу смерть.)

Что касается атомной бомбы, то про нее зенитчики и не слыхали в те времена. А если б услышали, то ничего б не поняли.

Сегодня, задним числом, Райнер легко разглашает мне немецкие военные тайны 1945 года. Из них самая страшная — про оружейный завод Hanomagwerk, вот его-то и надо было с особым усердием охранять от вражеской авиации.

Хотя Ганновер лежал весь в руинах, массированные налеты союзников не прекращались. На город одна за другой шли армады бомбардировщиков, их рев был слышен за много километров. Опытные зенитчики издалека могли угадать, на Ганновер идут «Летающие крепости» — или уже свернули на Берлин.

Райнеру запомнилось, как на Троицу 1944-го союзники бомбили нефтеперерабатывающий завод в Мисбурге, под Ганновером. Атаки шли волнами, одна за другой. Какие-то бомбы таки попали в цель — и завод загорелся, дым стоял столбом. Пепел и копоть от пожара садились на страницы книжки (название ее, увы, забылось), которую Райнер читал в паузах между налетами, — бумага из белой на глазах превращалась в темно-серую.

Про тяготы фронтовой жизни Райнеру особенно и нечего было рассказать. Ну, отпуска отменили и увольнения были редко, так а что вы хотели — война все-таки. В принципе можно было б и давать отпуска, какие там в Рейхе концы, это ж не Сибирь — но железные дороги бомбили, часто поезда шли в объезд, и отпускники могли застрять в тылу надолго.

Какие еще были тяготы? Ну, муштра не прекращалась. За провинности бойцов гоняли по плацу. Особо славился своей вредностью унтер Генике, у него было фирменное уникальное ругательство:

— Я вас всех переклепаю!

Война войной, а обед по расписанию, как говорится. Кормили немецких солдат, вспоминает Райнер, вполне сносно: овощи, картошка — и даже колбаса! А иногда обед был из двух блюд — кроме второго, давали суп из крупы.

Слышал я разговоры, будто в вермахте офицеры и солдаты получали одинаковую пайку, но вот Райнер рассказал мне, что немецкому комсоставу готовили отдельно. Все-таки. Мне приятно это слышать, а то как-то напрягали разговоры, что у нас офицерам давали деликатесы, которых солдаты не видели, а фашисты были якобы демократичней. Так нет!

В апреле 1945-го стало ясно, что le jeu est faite, rien ne va plus, как мы с Райнером выражались на нашем ломаном французском (игра сделана, ставок больше нет — фраза из казино). В какой-то апрельский день, число уж не вспомнить, англичане вышли к Ганноверу. Они взяли мост, который прикрывала «наша» зенитная батарея — ну и на кой теперь она? Чего защищать? Англичане ж не будут бомбить своих. К тому же и снаряды на батарее кончились. И тогда зенитчикам раздали Panzerfaust (фаустпатроны), по одному на двоих, эта штуковина нам известна по военным фильмам — это такая тонкая труба на плече, а из нее торчит некая как бы булава, вот она, собственно, и была противотанковым снарядом. Приказ был — остановить английское наступление. Бойцы спрятались на обочине дороги в каких-то руинах, затаились и стали ждать приближения противника…