Джесс Лури - Когда деревья молчат

«Поначалу всё шло нормально, – рассказывал он, – но через какое-то время рассветов стало так много, и все они стали выглядеть одинаково».

Так что никакого поклонения в нашем доме.

Нет, у меня был один день – завтра, чтобы связаться с Габриэлем до окончания школы, и единственный способ, который я смогла придумать, это попросить его подписать мой ежегодник. Эта мысль пришла ко мне в голову неожиданно. Как только у меня появился план, я сразу же смогла заснуть, не обращая внимания на комара.

Я резко проснулась, мое сердце глухо стучало. Я затаила дыхание, хотя и не знала, что меня разбудило. Мои часы стояли за дверью шкафа: нужно открыть его, чтобы увидеть время, но что-то в глубине меня говорило мне не двигаться.

Раскат грома заставил меня пискнуть, но потом я расслабилась.

Гроза.

Это меня и разбудило. Погода наконец разбушевалась. Я повела носом, вдыхая приближающуюся сладость весеннего дождя. Температура упала на несколько градусов. Я зарылась в моё гнездо из одеял с улыбкой на лице.

Но потом я услышала щёлк .

А потом ещё один.

Щёлк .

И ещё два.

Щёлк. Щёлк .

Звук был так близко. Наверное, папа был прямо под моей решёткой и стриг ногти.

Сколько ногтей он уже подстриг до того, как я проснулась? Сколько их осталось до того, как он подойдёт к лестнице? Тишина потрескивала. Волосы на моих руках были словно наэлектризованы. Я разгладила их, пытаясь унять бешеный стук сердца.

Шлепок щипчиков, ударившихся о кухонный стол, заставил меня похолодеть.

Папа неторопливо подошел к лестнице.

Он делал это время от времени с декабря. Мама начала работать консультантом по ежегодникам в том же месяце. Это означало, что она работала допоздна, а когда наконец добиралась домой, то так уставала, что сразу ковыляла спать.

Иногда в те ночи, когда она уходила – не каждую, но иногда, – папа стриг ногти, а потом крался к лестнице, и каждая половица стонала.

Он подходил к основанию лестницы и стоял там по несколько минут, так и не поднявшись на первую ступеньку. Моя спальня была первой от лестницы, а спальня Сефи – в конце коридора. Между нами была комната, в основном использующаяся как кладовая. Я не знала, что папа хотел забрать из кладовки, но из-за всех этих звуков я чувствовала себя запертой в доме с привидениями.

Именно после первой из таких ночей я перестала засыпать в своей кровати, как нормальная девочка. Отец никогда не шёл дальше того первого шага, ни разу, но он мог.

Сегодня он мог.

Я знала, что надо было крикнуть ему хоть раз, что пусть он уже возьмёт то, что ему нужно… что если он беспокоится о том, чтобы не разбудить нас с Сефи, то стоять у подножия лестницы ещё хуже. Но я не могла открыть рот. Это ощущение дома с привидениями не давало мне покоя. А потом наступало утро, а солнце светило ярко, внушая безопасность, и я не могла найти ни одной веской причины, чтобы поднимать эту тему с лестницей.

Но каждый раз оказываясь здесь, дрожа под кроватью или в шкафу, я ругала себя, какого чёрта я не стала поднимать эту тему, а папа стоял там, внизу лестницы, и я почти видела его сквозь дерево и стены. Я, конечно, не могла видеть его, но знала, как он будет выглядеть – лицо, мутное от выпитого, покачивающееся тело.

утро, давай быстрее

Я пыталась замедлить сердцебиение, чтобы не дать распространиться ядовитому страху. Готова поспорить, именно так чувствовал себя Краб, когда на него напали. И второй мальчик тоже, если это было правдой. Я так сильно хотела помочь им прямо сейчас, выяснить, кто причинил им боль, и остановить всё это, пусть даже Краб так странно вёл себя со мной. Ещё один удар грома разорвал небо, и я прикусила язык, чтобы не вскрикнуть. Ветер неистово хлестал листьями и ветками по по дому, изо всех сил вжимая их в стены, предупреждая папу, чтобы он не поднимался по этой лестнице.

Тот не послушался.

Он ступил на эту первую ступеньку очень медленно, я могла это понять по тону скрипа, как будто он пробовал ступеньку ногой. Затем последовала вторая, и её крик был мне так же знаком, как собственное имя. Мои внутренности сжались, и мне внезапно так сильно захотелось в туалет, что я думала, что умру. Я подвинулась, вызвав этим перезвон ветра на вешалках, попыталась зажмуриться и дышать ровно.

«Мама» , – сказала я, но из моего горла не донеслось ни звука.

Папа остановился на третьей ступеньке.

Он никогда не подходил так близко.

Страх поглотил меня.