Лара Галль - Буквенный угар

Письмо на старательном русском, написанное латинскими буквами, выглядело примерно так.

«…Лика!

Хелью просил передать Вам, что задерживается с приездом, к его глубокому сожалению.

Он будет так скоро, как только сможет.

Искренне Ваш,

Френд».

Она слепо нашарила шоколадку, сунула неровный кубик в рот.

«У меня глюки? А может, это не мне письмо? Просто совпадение имен и ошибка в адресе? Да, скорее всего».

Следующее письмо с тем же адресом пришло через пять дней. Муж был в трехнедельной командировке, дети на каникулах у бабушки.

«…Лика,

я знаю только этот адрес, позвоните мне в отель „Алый парус“ 707-84-39, умоляю Вас,

Хелью».

Она вынырнула из тупого онемения.

«Мне сорок лет, я сошла с ума. Старая Ассоль, блин. Намечтала себе „горячего финского парня“, он узнал об этом и явился. Ах, не видел он меня в блеске моих 80 кг, бедняга. Вот удивится-то».

Только набрав номер, она посмотрела на часы. Два часа ночи. Трубку взяли сразу:

— Наконец-то, я уже отчаялся, Лика.

Никакого акцента. «Ребята знакомые шутят, — решила, — что ж, повеселимся, поддержим розыгрыш».

— Это вы, Хелью?

— Я Хелью, я здесь на десять дней и хотел бы встретиться с вами лично.

— Вот как раз лично я и не могу. Только безлично.

— Простите?

— Я говорю, что согласна увидеться с вами, Хелью Франкенштейн.

— Простите, это не моя фамилия. Я бы хотел увидеться сейчас, если не возражаете, продиктуйте мне адрес, пожалуйста.

Выдала автоматически привычную формулу адреса и пошла готовиться достойно сыграть свою роль в этом маленьком сценарии, где в конце все кричат «Розыгрыш!» и стреляют шампанским.

Беззащитно-детское без макияжа лицо…

Ну, ресницы подкрасим, губы для яркости покусаем.

Восемьдесят килограмм фактурного тела так просто не приукрасишь, накинем длиннющую шаль цвета тусклой бронзы.

«Королева-мать! Вдова Грицацуева-2! Чего б еще для антуражу?»

Так, ноутбук на стол, рядом чашечку кофе, тонкую сигаретку, скомканный кружевной платочек — где ж его взять-то! — ничего, салфетка одноразовая сойдет.

Духи! Немного «Knowing» из флакончика в воздух, и все, пасть в кресло и успокоиться.

Уговаривала себя, что это — розыгрыш, пугала, что это маньяк с воображением, сарказмом давила рвущиеся из сердца догадки…

Дверь просто открылась, и он вошел.

Не очень высокий. Очень худой.

Круглые очки в тонкой черной оправе. Темно-синий пуловер с ромбами, темные мягкие джинсы. Мягкие туфли. Седой. Короткая филигранная стрижка. Маленький бриллиант на указательном пальце.

Достал из кармана мятую пачку «Галуаза», сунул ее назад, достал из другого кармана паспорт, подошел к ней, протянул открытую книжицу.

Взяла, завороженно прочитала «Helue Haller».

Он сел на пол у ее кресла, положил голову ей на колени: «Вот я тебя и нашел».

Она не спрашивала ни о чем. Было хорошо, нестрашно, шевелиться не хотелось.

Кто бы ни был этот внезапный гость — чудак, маньяк, шутник, — с ним было хорошо, он целиком вошел в ее время — три утра небывало теплого января. Легонько погладила седую голову — очень мягкие волосы, ребеночные…

— Я уже прожил свою жизнь, Лика, — заговорил он, не поднимая головы с ее колен.

— Да?

— Я стар и болен. Может, не очень стар, но уже окончательно болен.

Знаешь, я жил быстро, жадно, работал, работал, все получалось хорошо. О том, что умираю, я узнал недавно и внезапно. Какой-то быстротекущий рак. Вот все и закончилось…

Передал дела компаньонам и уехал в Таиланд на месяц.

Не стал пробовать лечиться. Не верю. За жизнь не цеплялся — успел так много, что хватило бы на две жизни.

Валялся в отеле и не выходил никуда, ноги не шли, ничего не хотелось.

Наверно, смерть уже отметила меня каким-то явным знаком, потому что даже девушки из обслуги не приставали ко мне с традиционным сервисом…

Я лежал в высоких подушках с ноутбуком у подбородка, бродил по Сети, продираясь сквозь паутину событий, ругательств, бездарных попыток понравиться, эпатировать, впечатлить, обратить в свою веру…

И однажды, читая случайно найденный текст, я вздрогнул, как от удара током: чья-то боль горячими толчками входила в мое замороженное сознание.

Чья-то остро-несчастная жизнь теснила мою лениво-поджидающую смерть.

Он приподнял голову и заглянул ей в глаза.

— Это был твой рассказ. Я стал искать еще и еще, читал, оживал — понял, что писано это кровью…

Она улыбнулась ему — благодарный зритель, свой, надо же…