Лара Галль - Буквенный угар

Подумала еще: с такой женщиной нескучно прожить всю жизнь…

Утром проснулась с мыслью об этой силиконовой лягушке в деревенской крынке с пакетным молоком, и осенило: это макет моей жизни — ничего настоящего, ничего, что можно назвать подлинно аутентичным, моим, из меня происходящим — ни семьи, ни работы, вот разве что буквы…

Буквы…

Честно говоря, письмо умной подруги было письмом к самой себе. Моментальное чудо e-mail…

…Когда я написала Игорю, что спутала влюбленность с процессом душевных вливаний, он оскорбился. Молчал почти сутки. Потом сказал, что чувствовал ко мне огромную нежность, что была некая мелодия, которую мы играли. А я взяла вдруг контрабас, заиграла не в тему, и мелодия погибла…

Наряду с пониманием того, что я не влюблена, я продолжала его ощущать сверхъестественно. Ну, когда письмо приходит, тональности всякие…

Он объяснил про «Гостевой брак», что совсем не имел в виду, что я всю его рассказанную мне жизнь тут же помещу в Интернет. Мне было очень стыдно. Такую вот бестактность я допустила в силу своей непонятливости.

Он сказал еще, что ждал, что я напишу статью о его произведениях. Ну как я могла упустить это из виду, а? Ведь потребление — самый первичный рефлекс.

Какая я идиотка… Но чтобы писать статьи о творчестве, нужно быть отстраненной от человека. И я объяснила это. Он испугался и сказал, что я режу по-живому бестрепетной рукой.

Тогда я написала вот эту миниатюру.

С недавних пор мое сердце снова стало плавать во мне, как ребенок.

Когда оно делает глубокий нырок и у меня холодеют кончики пальцев, я понимаю, что пришло письмо. От тебя.

Крышка ноутбука слегка шероховата. Открываю ее, как ребенок книгу — поперек. Слабым пальцем гоню курсор — в Сеть, в Сеть, там трепещет приплывшая рыбка. Даже если там много других рыбок, твою я знаю в лицо.

Да! Есть! Письмо проскальзывает на экран.

Я читаю слова, я ловлю волны, я сбиваюсь со смысла, что-то мешает мне вникнуть, какой-то грохот в висках…

Мое плавающее сердце колотится о клетку ребер, и стук отдает в виски.

«Глупое сердце, не бейся», — о, Есенин уже урезонивал свое этими словами — как мы все похожи — сквозная механика чувств…

Надо успокоиться. Я перестаю вникать в сплетенья слов. Просто ласкаю курсором слова. Вот эти буковки, означающие твое имя, — я глажу их скользящей стрелочкой справа налево. Говорю им: «Привет!»

Криптограмма твоего имени для меня — загадка Вселенной. Я примеряю разные шифры, но твое имя не поддается разгадке, и пусть.

Ну вот, успокоилась немного. Впиваю залпом вино твоих слов. Пока не закружилась голова, вникаю в послевкусие. Все хорошо. Наше хрупкое равновесие подрагивает, но держится.

Какие слои познания друг друга мы пронизали? Ужели все? Нет. Нет. Меж нами миры. Как мы проскальзываем сквозь них? Не важно. Эфир благосклонен, провайдер исправен, доза тебя вливается в кровь…

И я не буду думать, что все кончается, впервые в жизни я не стану думать: «А что потом?»

Я поселяю зеркальных рыбок твоих писем в папку — аквариум. Шепчу каждой из них, что путь назад, в море, открыт — и показываю тоннель.

Но на самом деле я не хочу, чтобы они покидали меня.

Они — маленькое чудо, прикосновение иной стихии, вестники надежды моему глупому сердцу. О, оно снова делает этот сладко-холодящий нырок!

И я лечу к ноутбуку — шорох модема — я в Сети. Я в Сети?

Игорь растаял, разнежничался трепетно и высказался в том смысле, что жаль, что под этим музыкальным и трепетным текстом кто-то будет писать рецензии.

Я все поняла и сняла текст.

Получаю письмо:

«Любопытно наблюдать — один текст выставили, потом убрали, второй. Страницу пока еще не заблокировали?»

Отвечаю:

«То есть Вы не были против того, чтобы тексты висели? И я просто переоценила степень Вашей чувствительности? И мне можно все вернуть?»

Получаю пояснения:

«Реакции на тот и другой текст действительно чрезвычайно субъективны. В одном — моя жизнь, в другом — я сам. И то и другое я доверил Вам. Зачем Вы у меня спрашиваете? Что я могу Вам сказать? Если хотите, давайте превратим и то и другое в объект стороннего наблюдения. Будем вместе с посетителями рассуждать о метафорах, гиперболах, оксюморонах, о проявлении авторской позиции…»

Я жутко стервенею и начинаю бросаться камнями: